* * *
Катерина со своим спутником уже второй час сидела в парке на лавочке. Яркая майская зелень, конечно, радовала глаз, но не настолько… Третья порция пломбира в открытом шатре не лезла в горло, а пить здешний кофе Катя не рискнула. Она попросила сок в коробочке.
— У нас есть свежевыжатый апельсиновый, — обиделась официантка.
— Нет, пожалуйста, как я просила — и сок, и мороженое в упаковке.
— И правильно! — важно сказал Николай Михайлович, проводив осуждающим взглядом нахальную девицу в вызывающе короткой юбке. — Я всегда говорю: питаться надо дома. Мало ли что они тут принести могут. Говорят, они и испорченными продуктами торгуют. Ладно, мы с вами в первый раз встретились, можем и здесь посидеть. Но семейная жизнь — это другое: и на дачу вместе, и заготовочки на зиму — все нужно… Все…
— А я, знаете ли, люблю хорошие рестораны.
— Что вы! — Николай Михайлович комично всплеснул руками. — Нет, нет, только домашняя кухня, только семейный уют.
Катерина с трудом подавила зевок. Этот персонаж, будто вынырнувший из комедий Островского, надоел ей сверх всякой меры. Она, дурочка, клюнула на объявление, где «интеллигентный мужчина средних лет, проживающий в собственном загородном доме, надеялся на серьезные отношения с молодой и красивой женщиной без детей». Враньем оказалось все — от первого до последнего слова. Возраст своего визави Катя определила в границах от сорока пяти до шестидесяти. Интеллигентность его, похоже, исчерпывалась очками в старомодной оправе, которые все время сползали с длинного унылого носа, и какой-то немыслимой серой шляпой, прикрывающей изрядную лысину. Дом, после подробных расспросов, оказался оставшейся от бабки избой в дальней деревне. Николай Михайлович, бывший прапорщик, проживший всю жизнь бобылем по гарнизонам, выйдя на военную пенсию, поселился там в надежде обзавестись собственным хозяйством. По некоторым оговоркам Катя поняла, что последние лет пять Михалыч сменил уже не меньше десятка «хозяек» своего «загородного дома». Судя по всему, был он запойным пьяницей, но с запросами — отсюда желание найти еще одну «молодую и красивую» круглую дуру, которая согласится поехать в Зажопинку козам хвосты крутить…
— Нет уж, мой дорогой Николай Михайлович! — Катерина резко встала, не в силах больше терпеть занудство этого горе-жениха. — Я люблю рестораны, люблю большой город, развлечения, шумные компании, молодых, красивых и богатых мужчин, которые умеют ухаживать… — Она взяла свою сумочку, повернулась, чтобы идти, но вдруг будто бес дернул ее за язык: — И терпеть не могу старых и занудных дураков!