?
– О да, да! – пылко ответила Вера. – Но я не уверена, что Андрей откажется от своих… привычек ради меня.
– О чем бишь ты? – нахмурила брови Варвара Петровна.
– Я о Луше, об Алене… – Ей пришлось дополнить рассказ описанием наглой прислуги и поделиться своими подозрениями.
– Тьфу ты пропасть! – выругалась Вольская. – Стоило огород городить! Ты же не дура, должна понимать, что девки тебе не соперницы.
– Но… – пыталась возразить княжна.
– Мой мальчик умеет быть верным, это я знаю твердо. Остальное будет зависеть от тебя. Признайся, ты уже побывала в его постели?
– Нет-нет! – густо покраснела Вера и выдала свой последний секрет, рассказав о прощальной ночи в Варварине.
– Вот теперь вижу, что все, – удовлетворилась Варвара Петровна. – Что ж, не изводись понапрасну. Нет на тебе таких грехов, за что вечно страдать положено. И про монастырь забудь. Не про тебя он. Пусть мачеха твоя фордыбачит, девице не к лицу. Подождем немного, авось само все разрешится.
Уже с порога Вольская вдруг попросила:
– Скажи по совести, он все еще на меня сердит? Или отошел?
Вере не пришлось кривить душой.
– Вовсе нет! Он много говорил о вас с любовью!
Варвара Петровна кивнула и ушла, так и не повидав Браницких.
На следующий день уехала княгиня. Она позволила потрясенному князю проводить ее до границы.
– Я скоро вернусь, поедем в Петербург, – растерянно попрощался с Верой отец.
Княгиня ласково потрепала ее по щечке и была такова.
И вот теперь Вера бродила по притихшему дому и не знала, чем себя занять. Пользуясь случаем, Дуня приступила к хозяйке с велеречивыми намеками:
– Вот кабы вы замуж-то за Андрея Аркадьевича вышли, породнились бы с Вольскими. Их крепостные люди стали бы все равно что ваши. Как вы думаете, барышня, Варвара Петровна разрешили бы Степану на мне жениться?
– Не знаю, Дуня, – отмахнулась княжна, занятая своими мыслями.
Горничная помолчала, делая вид, что поглощена уборкой, но скоро вновь завела свое:
– Вот кабы вы молвили за нас словечко Варваре Петровне…
– А что Степан, он готов на тебе жениться?
– А то как же! – оживилась Дуня и залилась краской. – Сказывал, давно меня приметил, только не решался заговорить.
Важная, говорит, такая. И одеваюсь важно, будто барышня. Куда, говорит, со свиным рылом в калашный ряд.
– Ну а ты? – заинтересовалась вдруг княжна. – Ты сама пришла к нему и что? Расскажи, как все было.
Дуня потупилась:
– Да нешто об этом рассказывают?
– Вот и изволь после тебе помогать! Дуня! – попросила Вера.
Горничная вздохнула и с лукавой улыбкой начала:
– Ну, так я пошла в конюшню сказать, что велено лошадей готовить. А он уж, сердешный, спит. Я тихонечко под бочок подлегла, добро Ваньки рядом не было, он на сеновале спал. Так оно само и сладилось. – И Дуня снова заалела как маков цвет.