За ужином он опять много пил, несмотря на мягкие запреты Евгения и недовольные взгляды Браницкой. К великой досаде Веры, на ужин явился неизменный Алексеев. Он, конечно, сел рядом с воспитанницей. Вольский, будучи визави, сквозь прищуренные ресницы бесцеремонно разглядывал его. Вера могла поклясться, что слышала, как он пробормотал:
– Кружит коршун…
Девушка боялась скандала, Алексеев же, кажется, ничего не замечал. Княгиня была мрачна. Один Евгений силился рассеять сгустившуюся атмосферу. Он рассказывал о визите в известный салон Марьи Дмитриевны Ховриной.
– Милейшая дама! Как все московские, демократична во вкусах, любит окружать себя молодежью из начинающих талантов. Не смотрит на происхождение и семинаристов жалует. Хороший стол, простой, сытный, по-русски. Для многих ее посетителей это немаловажно.
Браницкая слушала внимательно и только спросила:
– Она молода? Хороша собой?
Вера уловила в интонациях ее голоса ревнивые нотки.
– Мне трудно судить, – слегка смешался Арсеньев. – В моей душе есть образец, рядом с которым все меркнет… – И он взглянул на княгиню неприкрыто влюбленно и страстно.
– Ну тогда расскажи еще, куда мы поехали после, – вмешался Вольский, безуспешно пытавшийся раскурить трубку.
Наблюдательная воспитанница увидела, как лицо Евгения постепенно заливается яркой краской, что казалось невероятным при его бледности. Он с упреком и мучительной мольбой взирал на приятеля, надеясь заставить его молчать. Однако было уже поздно: княгиня живо заинтересовалась:
– Очень любопытно: куда же? Непременно расскажите, Евгений Дмитриевич!
Алексеев весьма противно захихикал. Юный поэт не выдержал пытки. Он выскочил из-за стола и опрометью бросился вон из дома, впервые, пожалуй, проявив подобную неучтивость. Браницкая помолчала, поджав губы, но все же переспросила:
– Так куда же, Андрей Аркадьевич, ездили вы после Ховриных?
Вольский шутливо поцеловал ей ручку и с гусарской лихостью ответил:
– К девкам, мадам!
Браницкая метнула взгляд в сторону воспитанницы:
– Вера, ступай спать!
Девушка не смела ослушаться. Попрощавшись с гостями – причем Вольский недопустимо долго лобызал ее ручку, – Вера, слегка обиженная таким поворотом событий, отправилась к себе в комнату. Дуняша стала выспрашивать, отчего барышня грустна и почему так рано ложится спать. Вере необходимо было выговориться, ее переполняли впечатления, и она выложила невольной наперснице все такие странные события дня.
– Скажи, Дуняша, что, Андрей Аркадьевич часто таким бывает? – спросила Вера, завершив рассказ.
– Хмельным-то? Да что вы, барышня! Сама вижу да от их камердинера знаю: не любят они пьяных и сами редко потребляют, чтоб напиться. Должно, что-то случилось.