Грегсон сидел за столом его светлости. В этот момент стол не имел ничего общего со своим обычным аккуратным состоянием, а напоминал стол самого Руперта. Письма, приглашения, визитные карточки валялись в полном беспорядке. На самом краю высилась стопка нераспечатанной корреспонденции.
– Что это случилось с лордом Безупречность? – поинтересовался Руперт, входя в комнату.
– Сэр. – Грегсон немедленно встал.
– Садитесь. – Руперт махнул в сторону кресла. Однако секретарь продолжал стоять.
Руперт пожат плечами и, пройдя через весь кабинет, подошел к окну.
– Что же, черт подери, здесь творится? – удивился он. – Неужели брат наконец-то последовал моему совету и решил распроститься с садом, чтобы соорудить лужайку для игры в боулинг?
– Участок возле задней калитки претерпел некоторое вмешательство, – сообщил Грегсон.
– Воры?
– Нет, лорд Ратборн.
– Это дело рук брата? – изумился Руперт.
– Во всяком случае, так говорят слуги. Мне не довелось стать свидетелем… э-э…
– Разрушения?
– Благодарю, сэр. Мне не довелось стать свидетелем разрушения.
– Брат перевернул вверх дном сад, – задумчиво произнес Руперт. – С каждой минутой все интереснее. А что-нибудь о нем самом вам известно?
– Не могу сказать с полной уверенностью, – ответил Грегсон. – В последнее время лорд ведет себя несколько странно. Как вам известно, обычно он держит меня в курсе всех своих встреч и перемещений. Однако вчера, ближе к вечеру, отбыл в неизвестном направлении, не сказав никому ни единого слова. И кажется, прихватил с собой камердинера Томаса. Чрезвычайно странно. Я не сомневался, что несколькими часами ранее Томас отправился вместе с лордом Лайлом – по-моему, на урок рисования. Но с тех пор лорда Лайла больше никто не видел.
– Значит, Ратборн все-таки нашел Лайлу учителя рисования, – заметил Руперт.
– Да, разумеется, сэр. Лорд Лайл берет уроки у… – Грегсон придвинул бухгалтерскую книгу и перевернул страницу. – Вот. Учитель, вернее, учительница – некая Б. Уингейт; переписка на адрес магазина гравюр Попхема.
Секретарь назвал адрес в одном из самых неприглядных кварталов Холборна.
– Б. Уингейт, – повторил Руперт, всеми силами стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Он без труда вспомнил тот самый вечер, когда Перегрин произнес знаменитое имя в Харгейт-Хаусе.
Бенедикт, разумеется, считал себя непревзойденным мастером конспирации, но все же и леди Харгейт, и Руперт почувствовали, что не все так просто, как ему хотелось показать.
Грегсон понятия не имел, кто такая Б. Уингейт. Или же преданно и искусно защищал хозяина.