Группа разместилась на исходных позициях, Бомбер нажал кнопку на выносном пульте. У обитателей хутора в этот момент поднялась тревога — впрочем, легкая, не переходящая в панику. Объемные датчики отрапортовали им о вторжении постороннего объекта — причем здоровенного, центнера этак на четыре: для шпиона или диверсанта, даже весьма упитанного, многовато…
Расчет был на то, что места здесь глухие, визиты дикого зверья время от времени должны происходить. Лоси, кабаны и зайцы, вот беда, читать не умеют, — и прут себе мимо табличек, запрещающих проход и угрожающих стрельбой на поражение, — и напарываются на ограждения с пропущенным током, и гибнут, радуя свежатинкой караульных… А здесь — если вдруг грамотный лось пожалует — даже таблички не висели.
Клацнул замок, дверь распахнулась, на крыльцо вышел человек. В опущенной руке что-то металлически блеснуло. Прикрыл дверь, постоял, давая глазам привыкнуть к темноте. Собирался ли он поохотиться на забредшую животину, или просто убедиться, что тревога ложная, — было непонятно. А спустя мгновение стало и неважно…
Брошенный нож рассек воздух серебристой молнией. Человек дернулся, слепо зашарил рукой у горла… А к крыльцу уже метнулись три стремительные тени в черном ночном камуфляже.
…Внутри оказалось еще двое. В штатском, но на мирных хуторян никоим образом не походили — молодые, подтянутые, выправка военная. Один дернулся было за оружием — отлетел к стене, получив по скуле ботинком Граева.
Впрочем, спустя очень недолгое время вернулся на стул, надежно спеленатый широким скотчем. Равным образом оказался упакован и его напарник.
Надежда осматривала остальные помещения дома, Макс — надворные постройки. Граев подошел к окну — отлично, тройной стеклопакет. Шум не будет слышен снаружи…
СБ уже доставал шприц-тюбик — наверняка с какой-то «сывороткой правды». Граев сделал в его сторону отрицающий жест — ломать пленных надлежало быстро, не дожидаясь, когда подействует снадобье.
Направил пулемет на одного из связанных. Спросил коротко:
— Где вход?
С этого момента оба стали трупами — хотя моргали, дышали и считали себя живыми. Приказ был однозначен: слышавших русскую речь в живых не оставлять.
Граев не ждал ответа — лишь прикидывал, кто из пленников послабее, кто поплывет, когда у него на глазах пристрелят напарника…
Один ответил что-то по-эстонски. Второй промолчал. Придуриваются, наверняка понимают русский.
— Говорит, мол имеем право только имя спрашивать, — перевел Валет. — Да часть, да личный номер. Вот уёбок…
Колоть надо этого, качающего права, понял Граев.