Несколько секунд он прорабатывал, шлифовал пришедший в голову план действий. Первым валить того, с карабином, как самого опасного. Причем из мелкашки, ювелирно, чтобы не зацепить Федю. Это понятно, тут двух вариантов быть не может. А вот дальше… Отбросить тозовку, и картечью… по кому? По толстяку? По двоим в яме?
Проблема…
С одной стороны, у толстяка пистолет рядышком, под рукой. «Калаши» же землекопов гораздо дальше от своих владельцев — отложены несколько в стороне, так, чтобы яма осталась между автоматами и Федором.
Но с другой стороны, с пистолетом никак не натворить таких дел, что с АКС. Если хоть один копатель до своей грохоталки дотянется, то из готового окопчика его поди, выковыряй… Но сам вполне сможет первой же очередью зацепить Матвея. А второй наверняка положит Федора, тот вообще как на ладони…
Матвей пригляделся и понял вдруг, что проблема выеденного яйца не стоит. Потому что автоматы — вовсе даже и не автоматы! Ну точно, очень похожи, но у стволов и рожков чуть другие пропорции, то-то глаз чем-то неправильным зацепили… Видал такие Матвей в магазинах охотничьих — «Сайга-410к» в так называемом «казачьем» варианте, почти полностью копирующая «калаш», дабы вызывать внешним видом больше почтения. Но очередью из этой гладкоствольной десятизарядной хлопушки не полоснешь, не умеет, болезлая, стрелять очередями…
Тогда всё ясно: сначала «вепреносец», затем толстяк, на закуску — казаки-землекопы.
Сказано — сделано. Матвей положил помповушку, взял ТОЗ, поймал мушкой и це?ликом лицо владельца карабина, и…
И не выстрелил. Даже прицелиться толком не смог. Руки дрожали…
Вот так… Возомнил себя суперменом, старый пердун… Тут-то песочек из тебя и посыпался…
Чтобы угодить в глаз варнаку, пуля пройти должна за ладонь от лица Федора. Но мушка отплясывала такой танец вокруг цели, что с равным успехом Матвей мог и прострелить голову брату, и вообще никуда не попасть.
Он положил винтовку на мох. Сердце, так и не успокоившись после схватки и удара «алтайцем», продолжало колотиться. Достал нож, ткнул кончиком в мякоть ладони, поморщился от боли. Кровь зазмеилась алой струйкой.
«Сумеешь… Сумеешь, сука! Сколько зверья за жизнь длинную свою уложил, — ничем, кроме шкурки красивой, не повинного? А тут родного брата спасти надо — и задрожали ручонки?! Стреляй, развалина старая!!»
Мушка уверенно скользнула по белому пятну лица, замерла неподвижно. Матвей плавно-плавно, на выдохе, потянул спуск.
Мелкашка выстрелила резко, сухо, но негромко.
На результат выстрела Матвей не смотрел — уже, откинув винтовочку, хватался за помповый дробовик. Потому что по невидимой глазу линии, соединяющей стрелка и цель, всегда передается при удачном выстреле некий импульс — есть! попал!!! — но много, очень много лет надо стрелять по