— Да уж прямо! — Ее голос прозвучал жестко. — Раньше ты называл себя жрецом и говорил, что этого-де у тебя никто не в силах отнять. Но это, конечно, было прежде твоего побега. Потом тебя притащили назад, и я перестала тебя узнавать! Я-то думала, в тебе больше мужества, Уинтроу Вестрит. Больше решимости самому себя сделать…
Оскорбленный, он выпрямился резким движением, оглядываясь на нее через плечо:
— Мужество?… Ты-то, корабль, что знаешь о мужестве? Что ты вообще можешь знать об истинных человеческих проявлениях? Да можно ли придумать что-либо унизительнее, чем когда у тебя полностью отнимают право решать самому, когда кто-то заявляет тебе, что ты — просто «вещь», которая ему «принадлежит»? Когда ты больше не властен распоряжаться, куда тебе идти и что делать… Да как тут можно сохранить какое-то достоинство и веру — хотя бы веру в завтрашний день?… А ты мне о мужестве…
— Что я могу знать о мужестве? И о другом, о чем ты говорил?… — Взгляд, которым она его наградила, был попросту жутким. — Да уж, откуда ж мне знать, что значит чувствовать себя «вещью»… «собственностью»… — Ее глаза метали молнии. — И ты смеешь мне подобное заявлять?!
Какое-то время потрясенный Уинтроу попросту не находил слов.
— Это не одно и то же! — горячо заявил он потом. — Мне намного труднее! Я родился человеком и…
— Помолчи! — Она не говорила, а скорее хлестала его словами. — Я тебе клейма на лицо не ставила. А твоя семья три поколения занималась тем, что клеймила мою душу! Да — душу! Ты можешь считать меня «вещью», но я утверждаю, что у меня есть душа! — Она смерила его взглядом и хотела еще что-то сказать, но запнулась на полуслове… и по ее лицу проползло выражение настолько странное, что на миг она показалась Уинтроу совершенно незнакомой. Чужой…
— Мы ссоримся, — проговорила она затем. — Мы отношения выясняем. — И кивнула, а вид у нее стал почти довольный. — Если я способна спорить с тобой, — рассудила она, — значит, я — это не ты…
— Конечно, — ответил Уинтроу. Его отвлекло такое удивительное признание очевидного, но потом раздражение возвратилось: — Ты — это не я, и я — не ты. Мы разные существа, и чаяния и нужды у нас тоже разные. Если ты раньше этого не понимала, пойми хоть сейчас. Пора тебе становиться самою собой, Проказница. Пора осмыслить свои устремления, желания и надежды. Ты когда-нибудь задумывалась, что тебе на самом деле требуется? Лично тебе? Я имею в виду — кроме обладания мной?
Она вдруг отъединила себя от него, и эта внезапность его поразила. Она смотрела в сторону… но все было гораздо глубже и значительней. Уинтроу ахнул, словно его с ног до головы окатили холодной водой, и голова у него закружилась, — если бы он не сидел на палубе, то, наверное, упал. Он обхватил себя руками — ему показалось, будто ветер внезапно стал холоднее.