Уинтроу стоял неподвижно, стараясь быть как можно незаметнее в толпе прочих невольников. Чувство, которое он испытывал, было сродни облегчению. Пираты забирали у него его судно… но они были по крайней мере очень сноровистыми моряками. Проказница угодила наконец в руки мастеров своего дела.
Однако блаженное облегчение длилось недолго. За борт с плеском полетели тела. Белый змей, который, как Уинтроу полагал, затерялся во время шторма далеко за кормой, тотчас пробил огромной головой поверхность и немедленно раскрыл пасть, хватая еду. А в отдалении из воды высунулись еще несколько, окрашенные пестрее. Они созерцали корабль с опаской и любопытством. Один из них вдруг раздул великолепную гриву и замотал головой, исторгая вызывающий рев.
При виде змей у Проказницы вырвался невнятный крик.
— Нет!.. Уберите их от меня!.. Нет! — кричала она. А потом Уинтроу услышал: — Нет, только не Гентри!.. Не отдавайте его этим ужасным тварям, не отдавайте!.. Уинтроу, пускай они остановятся!.. Скажи им!..
В ответ раздался только ужасающий хохот.
Уинтроу посмотрел на отца… Глаза у Кайла Хэвена были мертвые.
— Я должен пойти к ней, — извинился Уинтроу, — оставайся здесь.
— Можешь не беспокоиться, — фыркнул отец. — Ты ее уже потерял. Ты послушался идиота-жреца и пустил пиратов на борт. Ты стоял и ничего не делал, пока они ее забирали. В точности как прошлой ночью, когда ты даже не попытался нас предупредить о восстании в трюме… — И он покачал головой: — Ночью я на какое-то время даже решил, будто неверно судил о тебе… А теперь вижу, что был-таки прав. Прав от начала и до конца!
— А еще, — сказал Уинтроу с горечью, — я стоял и ничего не делал, пока ты превращал мой корабль в невольничий! — И он медленно, с расстановкой, смерил глазами отца. — Боюсь, и я тоже с самого начала был прав!
Он закрепил штурвал и ушел с юта, ни разу не оглянувшись. «Корабль! — твердил он себе. — Я делаю это ради корабля!» Он оставил отца там одного и притом раненого не потому, что ненавидел его. Не потому, что втайне надеялся — кто-нибудь возьмет и добьет его. Нет. Он ушел просто потому, что в нем нуждался его корабль.
Уинтроу шел на бак. Добравшись до шкафута, он постарался пробраться сквозь толпу сгрудившихся там рабов, привлекая к себе как можно меньше внимания.
При ярком свете дня бывшие невольники являли собой зрелище еще более богомерзкое, нежели в трюме при скудном свете огарка. Одежда висела клочьями, бледнокожие тела были сплошь в потертостях от цепей и из-за вынужденного лежания на твердых досках. Скудная пища успела превратить многих в ходячие скелеты… Кое-кто успел приодеться в более-менее приличное платье, снятое с убитых или позаимствованное среди имущества команды. «Расписные», похоже, успели поживиться гардеробом его отца и вообще выглядели гораздо увереннее прочих. Многие непрестанно моргали, точно животные, которых слишком долго держали в темных клетках, — и вдруг выпустили на солнце.