Ему понадобилось два шага, чтобы оказаться рядом с Уинтроу. Мальчик больше не угрожал его капитану — он его просто поддерживал. Могучий старпом поднял Кеннита на руки с такой осторожностью, словно спящего ребенка потревожить боялся. И улыбнулся Уинтроу, показав больше зубов, чем ощерившийся бульдог:
— Ты наложил руки на капитана — и ухитрился остаться в живых. Знай, второго раза не будет!
— Нет. Надеюсь, мне не понадобится, — ответил Уинтроу. Правду сказать, в животе у него было холодно, но не из-за оскала Соркора, а из-за черных глаз женщины, неотрывно устремленных ему в спину.
— Я тебя в каюту отнесу, кэп? — предложил Соркор.
— Только после того, как меня представят кораблю, — возразил Кеннит. Он заставил Соркора поставить его на палубу и… принялся охорашиваться, разглаживая кружево на рубашке…
Уинтроу невольно улыбнулся:
— Я рад буду представить тебя Проказнице, капитан.
Однако сердце у него упало, когда он увидел, как медленно и осторожно, с каким мучительным трудом тот пробирался на бак. Этого человека поистине поддерживали только самолюбие и железная воля. Если то или другое изменит ему — он обречен. Если он сдастся, лучшие врачи мира уже не смогут его спасти. Но доколе он намеревался жить, у Уинтроу в его целительских трудах имелся могущественный союзник.
Трап, что вел на бак, явился для капитана препятствием почти неодолимым… Соркор как мог старался и поддержать Кеннита, и достоинство его притом соблюсти. Этта же, опередившая всех, свирепо повернулась к пялившимся рабам.
— Вам что, делать больше нечего, кроме как глазеть? — спросила она зло. И обратилась к Брику: — Там, внизу, в трюмах, наверняка есть больные. Пусть те, кому нечего делать, помогут выносить их на воздух…
Кеннит выбрался наконец на носовую палубу. Этта попыталась поддержать его под руку, но он лишь отмахнулся. Когда наверх взобрался Уинтроу, Кеннит, опираясь на костыль, дошел уже почти до форштевня.
Проказница оглянулась на него через плечо… Смерила его взглядом зеленых глаз. И негромко, сдержанно приветствовала:
— Капитан Кеннит.
— Госпожа моя Проказница, — ответил он. И отвесил поклон. Не столь низкий, как подобало бы здоровому человеку, но уж всяко это был не просто кивок. Выпрямившись же, он начал смотреть на нее не менее пристально, чем она — на него. Уинтроу стало немного не по себе, ибо ноздри капитана раздувались, а в восхищенной улыбке была-таки изрядная доля алчности. Так или иначе, его неприкрытый восторг не оставил Проказницу безучастной. Разволновавшись, она очень девическим жестом поднесла руки к груди. Улыбка Кеннита только сделалась шире. Глаза Проказницы округлились, но на устах появилась ответная улыбка. Она просто не смогла ее удержать.