Петр спустился из Вышгорода по крутой, временами переходящей в лестницу Люхике Ялг, или, по-русски, улице Короткой Ноги, прошел несколько сот метров и оказался на площади Раэкоэ — Ратушной. Можно было, конечно, пользоваться русскими названиями, но Петр предпочитал эстонские. Ему нравились эта страна и эти люди, он с удовольствием занимался, так сказать, эстонизацией Эстляндии.
После объявления месяц назад регентом графа Тихвинского свободного времени у Петра появилось в избытке. Хотя наместник по-прежнему исполнял свои обязанности, а забот не стало меньше, однако барон Оладьин явно умерил прыть в работе.
Высвободившиеся часы Петр с удовольствием проводил у купца Пеери. Эстонец был интересным собеседником. Впрочем, как признался сам себе Петр, не меньше его интересовала и купеческая дочка Анне, на которую он смотрел, не в силах оторвать взгляда. Чувствуя это, Пеери неизменно просил Анне прислуживать им за столом, а иногда и приглашал присесть с мужчинами и поддержать светский разговор.
Однако сегодня, когда Петр вошел в высокий купеческий дом, Анне там не оказалось. Пеери, как всегда, радушно приветствовал гостя, угостил роскошным обедом и развлек разговором обо всякой чепухе. Когда же последняя перемена была убрана и на столе остались только кувшин красного итальянского вина и миска с нежнейшим эстонским сыром, купец откашлялся и произнес:
— И какие же новости приходят из столицы, господин Назаров?
— Но вы же узнаете все, пожалуй, раньше меня, — улыбнулся Петр. — С последним кораблем пришло сообщение, что между Швецией и Северороссией подписан мир. Ко Швеции отходит почти вся Финляндия, за исключением Карельского перешейка, а Выборгская цитадель становится, таким образом, ингрийской приграничной крепостью.
— Знаю, — кивнул Пеери. — Но еще большие перемены при дворе. Бывший наместник Псковский, граф Турашев, большой друг регента и злейший враг всех недругов царя Ивана, отныне первый министр. И, если верить дошедшим до меня слухам, дни пребывания на посту нашего уважаемого наместника, барона Оладьина, к сожалению, сочтены.
— Что вы хотите сказать? — рука Петра, потянувшаяся за куском сыра, остановилась на полпути.
— Лишь то, что уже сказал.
— Боюсь, это будет означать и мою отставку.
— Что было бы чрезвычайно печально, — произнес Пеери. — Все мы очень благодарны вам за возвращение городу Тарту его древнего названия и многие другие добрые дела, совершенные для нашей маленькой страны.
— Не стоит благодарности, — отмахнулся Петр.
— А я думаю, все-таки стоит. Знаете ли, в Нарвском магистрате открылось одно вакантное место. Моя гильдия с удовольствием поддержала бы вашу кандидатуру.