– Вполне прилично. – Она вылавливала палочкой кусочек тофу из супа-мисо. – Мой гинеколог говорит, все хорошо, ребенок развивается нормально. Пока никаких осложнений. Чего мне еще желать…
– Да? – Он приложил к губам салфетку. – Ты слишком много работаешь, перенапрягаешься. В твоем положении надо быть благоразумнее.
– Но я и правда чувствую себя неплохо, поверь. А работу свою, ты знаешь, люблю, не мыслю жизни без нее. Да, иногда задерживаюсь. Но не оставлять же свою долю на коллег, особенно когда аврал, в коридорах толпятся больные.
Маркус молчал…
Беатриче вздохнула. Да, он совсем не понимает ее.
– Послушай, вот ты готовишь проект… Не убегаешь ведь, как только прозвенит звонок, а сидишь, пока все не закончишь. У нас то же самое, с одной лишь разницей: речь о жизни людей, а не о какой-то паршивой рекламе.
Маркус недовольно сморщил лоб.
– Позволь мне воздержаться от ответа.
– Что ты имеешь в виду?
Он отложил в сторону палочки. Беатриче огорчилась – поняла, что невольно задела его.
– Ты, наверное, сама не замечаешь, что с самой первой нашей встречи в штыки воспринимаешь все, что я говорю и делаю.
– Извини, честное слово, сожалею. Очень устала. Сегодня меня способен вывести из себя самый миролюбивый человек на свете… к примеру, далай-лама. Пожалуйста, не принимай на свой счет.
Она сознавала, конечно, что говорит неправду. Раздражение у нее вызвал именно он, Маркус, только на него направлена ее агрессивность. На его нежданное появление, чрезмерную страсть к порядку, на его перфекционизм и… суши. До нее дошло: ведь он и впрямь с самого начала раздражал ее. И как только она умудрялась три года выносить его и обманывать себя.
– Ты только посмотри вокруг, Беатриче! – как ни в чем не бывало вновь зарокотал он, обводя рукой кухню. – Ну на все это… Сама сознаешь: грязь, беспорядок… А ты ведь совсем другая, я знаю тебя! Как можно жить в такой обстановке? – Он укоризненно покачал головой. – Думаю, одной тебе не справиться.
О боже, кажется, у нее дыбом встают волосы на затылке…
– Отлично справлюсь. Конечно, мой дом не идет ни в какое сравнение с твоими стерильными апартаментами. Но здесь не операционная, а жилые помещения.
Он вздохнул и обмакнул кусочек сырой рыбы в васаби, зеленую пасту. Этот японский хрен – вид безобидный, но запросто прожжет насквозь слизистую оболочку рта и дыхательные пути…
– Ладно, не будем об этом. У тебя, по-видимому, совершенно притуплен слух на конструктивные замечания. А отец ребенка… он хоть немного заботится о тебе? Я имею в виду – помогает ли деньгами, навещает тебя, справляется о здоровье?