Беатриче его не слушала. Она не буддистка и не желает так просто покоряться воле судьбы. Ее не устраивает такая перспектива – реинкарнация, которой Джинким достигнет с помощью спасительной нирваны. Нет, она привыкла бороться. Надо выяснить, чем он отравился. Может быть, все-таки существует средство, которого нет у китайцев, но оно завезено из Европы… Оно блокирует быстротекущий процесс распада печени или даже останавливает его. Ведь Маффео удалось спасти с помощью европейского снадобья. Почему с Джинкимом должно быть иначе? Даже если она хватается за соломинку – пусть!
Надо действовать, а не распускать нюни, чтобы потом могла себе сказать: «Я сделала все возможное!» Беатриче вытерла слезы и потянула Толуя за рукав.
– Кто из слуг готовит еду для Джинкима?
– Из слуг? – зашептал он. – Из каких слуг? Толуй словно оглох. Да понял ли он что-нибудь из ее разговора с Ли Мубаем? Видимо, догадывался, о чем речь: его растерянное бледное лицо красноречиво говорит об этом.
– Не хочу скрывать от тебя, Толуй, – она собрала всю волю в кулак – слезами не поможешь, и прежде всего Джинкиму, – твоему дяде очень-очень плохо. Ли Мубай уверен, что он умрет. Но…
Толуй залился слезами, сама она тоже, не удержавшись, всхлипнула.
Однако нужно сейчас взять себя в руки.
– Я не сдамся – буду бороться до конца! – И схватила Толуя за плечи. – Ты слышишь?! Посмотри на меня!
Подняв голову, он повернул к ней заплаканное лицо.
– Пока Джинким еще дышит – надежда, хоть и слабая, есть. Пока живу – надеюсь! Нам надо срочно выяснить, что он пил и ел вчера вечером. Возможно, есть способ ему помочь. – Обняла Толуя и крепко прижала к груди. – Так просто я не отдам Джинкима! Думаю, ты тоже. Готов помочь мне?
– Конечно, готов.
Голос Толуя дрожит, но взгляд тверд. Рукавом плаща Толуй вытер лицо.
– Это Тайджин. – И указал, на приземистого толстяка, чей рост равнялся его ширине. – Он единственный отвечает за еду Джинкима: сам закупает продукты и сам готовит. Если он не знает – никто не знает, что ел его хозяин в последние часы.
– Спроси его сам – с тобой он будет откровеннее. Откуда брал продукты, специи; как готовил пищу; есть ли у кого-нибудь еще доступ к кухне Джинкима. Важно все до мелочей. Ах да, непременно спроси, кто мыл посуду.
Толуй кивнул и поклонился.
– Все сделаю, наставница. А ты что будешь делать сейчас?
– Пока останусь с Джинкимом.
Накрыла его одеялом и села на пол рядом, взяв его безжизненную мозолистую руку в свою. Ничего другого не приходило в голову. Нельзя оставлять его одного. Он без сознания; если вырвет его сейчас, может задохнуться.