"Однажды он сказал Помбалю: "On fait 1'amour pour mieux йfouler et pour decourager les autres"*. ["Любовью занимаются затем, чтобы удобней было оттолкнуть и обескуражить других" (фр.).] И добавил: "Знаешь, что меня действительно беспокоит, - я слишком мало играю в гольф". Помбалю в таких случаях всегда требовалось несколько секунд, чтобы свести концы с концами. "Quel malin, ce typelа"* ["Тоже мне умник нашелся!" (фр.).], - пробормотал он себе под нос. И вот тогда, и только тогда, Персуорден мог себе позволить усмехнуться - и засчитать очередное очко в свою пользу. Это была та еще парочка, уму непостижимо, сколько они вместе выпили".
"Помбаль очень тяжело перенес известие о его смерти - для него это была катастрофа, он даже свалился недели на две. Стоило ему заговорить о Персуордене, и на глазах у него тут же выступали слезы; что бесило даже самого Помбаля. "Никогда бы не подумал, что так любил этого мерзавца..." И за всем этим мне слышится стервозный смешок Персуордена. Нет, конечно же, ты в нем ошибался. Излюбленным его прилагательным было uffish* [От нем. uff, по смыслу вполне русского.], по крайней мере он мне так говорил".
"Публичные его лекции провалились с треском, да ты и сам помнишь. Позже я узнал почему. Он читал их по книге. Это были чужие лекции! Но как-то раз я привез его в европейскую школу и попросил побеседовать с детьми из литературного кружка - и он был просто великолепен. Начал он с того, что показал им несколько карточных фокусов, а потом объявил имя победителя литературного конкурса и заставил его прочитать свое сочинение вслух. Затем попросил ребятишек открыть тетради и записать три вещи, которые им обязательно когда-нибудь помогут, если только они их не забудут до той поры. И вот что они записали:
1. Каждое из пяти чувств заключает в себе искусство.
2. Во всем, что касается искусства, необходима строгая секретность.
3. Художник должен ловить каждый всплеск ветра".
"Ну а потом он достал из кармана плаща огромный кулек конфет, на который все они тут же налетели - и он в том числе, - и тем завершил самую удачную из литературных встреч, когда-либо имевших место в стенах школьных".
"Были у него привычки и вовсе детские: он ковырял в носу, а еще обожал снимать туфли под столом в ресторане. Я помню едва ли не сотни встреч, прошедших на "ура" благодаря его естественности и чувству юмора, но он никого не щадил, и потому врагов у него всегда было в достатке. Однажды он написал обожаемому своему ДГЛ: "Maоtre, Maоtre* [Мэтр (фр.).], осторожней. Из тех, кто слишком долго ходит в бунтарях, обычно вырастают деспоты"".