– Есть и другое мнение…
– Что за другое мнение? – Вне себя от страха и ярости, Поль закричал: – Надеюсь, вы не думаете, что кран открыл я? Я не делал этого!
– Как я уже говорил, существует и другое мнение…
– Марк, ты не можешь мне не верить! Нет, не можешь! Ты можешь учитывать все точки зрения как инспектор полиции, но в глубине души ты не можешь верить, что я способен на такое!
Маркус снова взял со стола досье и раскрыл его. Бригадир Крик, который все это время сидел в углу комнаты, прислонясь к стене, подошел и сел за стол, пододвинув к себе пишущую машинку.
– Седьмого июня, девять лет тому назад, – читал Маркус, держа перед собой листок, – в Бурже, на улице Бабурже, дом сорок шесть, родился ребенок мужского пола. Мать: Мария-Тереза Сенье, не замужем, манекенщица. Отец: Пьер Леруа, неизвестен.
– Это имя, которое я ей назвал, – сказал Поль Рено, окончательно растерявшись.
– Признаешь ли ты себя отцом ребенка? – спросил Маркус.
Поль Рено, помедлив немного, нехотя выдавил из себя:
– Да, безусловно… Пишущая машинка стучала.
– Ребенок был зарегистрирован в Бюро записи гражданского состояния только семнадцатого июня, то есть спустя десять дней после рождения…
– Мария-Тереза нарочно медлила с регистрацией, она надеялась, что я появлюсь, и тогда… В общем, она не хотела давать ребенку свое имя, потому что тогда он будет признан незаконнорожденным. Она хотела дать ему мою фамилию, но появился полицейский чиновник, и ей ничего иного не оставалось, как записать ребенка под своей фамилией.
– Это произошло до того, как ты к ней заявился?
– Да. Она была очень несчастна. «Мальчик носит мое имя, – сказала она, – но это можно исправить. Если мы поженимся и ты признаешь ребенка, фамилию можно изменить». И тогда я заявил, что об этом не может быть и речи.
– Что она ответила тебе?
– Стала плакать. Она уверяла меня, что сразу после регистрации брака подаст на развод, только бы ребенок получил мою фамилию… Она очень страдала из-за того, что мальчик будет незаконнорожденным. Она все время рыдала и умоляла меня: всю жизнь окружающие будут попрекать его, высмеивать и унижать…
– Что потом?
– Я ушел.
– В котором часу?
– В пять… или в шесть.
– Так в пять или в шесть часов?
– Скорее, в пять.
– Какой день это был?
– Не помню.
– Может быть, это было воскресенье или?.. – Нет, пятница. Это была пятница.
– Пятница, двадцать первого июня.
– Может быть. Сейчас уже не могу сказать точно. Маркус вытащил из папки другой листок.
– Это акт о смерти. Согласно записи, Мария-Тереза умерла в пятницу, двадцать первого июня, отравившись газом. Между семью и восемью часами вечера.