— Это он правильно говорит, — сказал Иван Саныч, с подозрением глядя на отца и с неприязнью — на одеревеневшего Осокина. — Это он…
— …правильно говорит, — раздраженно перебил его Астахов-старший. — Это я уже слышал. Значит, не хотите меня выпускать, боитесь, что я прямым текстом, как говорится, вас сдам? Да глупо это. Я считал вас умнее. Мне невыгодно вас сдавать. Это же жуткий скандал и для меня в том числе. Я же не могу пробавляться паллиативными мероприятиями, проще говоря, идти на полумеры: мне или вас сразу в гроб, или надежно упаковать за границу, чтобы вы и сами жили, и мне не мешали. Неужели непонятно?
— Щас-то ты добрый… — угрюмо проворчал Осип.
— Добрый? Кой черррт — добрый!! Да если бы ты только знал, Осип, я мог бы уже сто раз вас запалить, если бы только захотел. Ты меня в туалет отпускал?
— Ну…
— Я в туалете один оставался?
— А чаво ж, тебе ишшо что-то подержать надо?
— Вот видишь, — заключил Александр Ильич, а потом полез в карман и извлек оттуда микроскопических размеров мобильный телефон, который в темноте можно было принять за плоский спичечный коробок западноевропейского образца: — А вот это видишь? У меня тут в памяти есть номерок начальника Управления ФСБ по Саратовской области, достаточно только нажать на одну кнопочку, чтобы пошло автоматическое соединение. Дальнейшее, думаю, пояснять не надо? К тому же, дорогие мои, если бы я хотел вас сдать, я мог бы и не делать этого сегодня. У меня слишком много возможностей организовать вам прописку в камере, чтобы устраивать квартирную возню с вызовом группы захвата на дом. В конце концов, нам еще вместе добираться до Москвы, а потом регистрироваться на рейс Москва — Париж.
Иван изумленно засопел и выговорил:
— Ты что, полетишь с нами в Париж?
— Нет, разумеется. Я просто хотел сказать, что вас легко снять с этого рейса при регистрации. Так что, дорогие мои, — Александр Ильич сделал многозначительную паузу, — если вы хотите раз и навсегда уверить в том, что я вас не сдам, то следует принять к исполнению то, что уже попытался сделать мой любезный сын Ванюша.
И он холодно глянул на Астахова-младшего.
— Который из двух? — отпарировал тот. — У тебя, папа, слишком роскошный выбор сынов Иванов, чтобы говорить так неопределенно.
— Ладно, — перебила его Настя, — хватит собачиться, сделаем проще: я сама поеду с Александром Ильичом и Осокиным, тем более что они, по всей видимости, потом вернутся в Мокроусовск, куда мне надо завтра к утру. За паспортами. А ты, Осип, не крои такой подозрительной физиономии, потому как с такой миной ты автоматически будешь задержан в аэропорту как потенциальный преступник и носитель антропологических стигматов по Ломброзо.