— Не выдумывай глупости, — оборвала его Мальвина, — остров необитаем, здесь никого нет. Это попугаи кричат. Большие попугаи, — добавила она.
Однако ее объяснения Чебурека не успокоили, как раз наоборот. Он постоянно оглядывался, вздрагивал, тихо поскуливал, короче деморализовывал товарищей. Потихоньку его настроение передалось и всем остальным, Мальвине ничего не оставалось, как объявить привал.
Она послала Бенедиктова и Громилу поискать подходящее место для ночлега. Там и разбили лагерь. Наскоро перекусив, они натянули большую палатку с защитной москитной сеткой и развели огонь.
— Первые два часа дежурить буду я, затем Бенедиктов, затем Громила, затем Чебурек, потом снова я, — распорядилась девушка.
Она уселась у костра, положив рядом с собой здоровенную дубину, армейский нож, заряженный пистолет и газовый баллончик. Что-то будет завтра? Удастся ли ей собрать свою маленькую армию в железный кулак?
* * *
Шум волн. Чувство безопасности. Щебет птиц. Запах экзотических растений. Живность снующая под ногами. Разве это не рай? Примерно так думал Роберт, наслаждаясь покоем.
— Слушай, Тюфяков, — вдруг произнесла Ядвига, до этого дремавшая на горячем песке. — Давай посмотрим, что у тебя в дипломате?
Девушка протянула руку к дипломату.
— Ты, что? Его нельзя открывать, там разгерметизация произойдет и вакцина погибнет, — возмущенно проговорил он, на всякий случай отодвигая его ногой, подальше от Яны.
— А может она уже погибла, от жары? Надо посмотреть, — убедительно-тревожным голосом проговорила девушка.
— Нет, — твердо, как отрезал сказал Тюфяков.
— Ну давай посмотрим, я никогда в жизни не видела живой вакцины. Может помру на этом дурацком острове, а вакцину так и не увижу. — жалобно произнесла она и добавила, — У меня может быть мечта в жизни была, на настоящую вакцину взглянуть… А ты…
— Во первых, с чего это ты помирать собралась, — поинтересовался Тюфяков, — ты вроде совершенно здорова, смерть от голода и жажды тебе не грозит, утонуть ты не утонешь… А во-вторых, жила ты без вакцины и дальше проживешь…
— Да, а змеи? Крокодилы? Скорпионы? Людоеды в конце концов! — обиженно произнесла девушка. — Ну хорошо, вот ты заснешь, а я ночью возьму и открою, будешь знать. Я у тебя по-хорошему просила… Слушай, а вдруг ты сам… того, — Ядвига закатила глаза, вывалили язык и скрестила руки на груди, живописно изобразив покойника.
Зрелище было настолько неприятным, что Тюфякову стало не по себе, под ложечкой засосало, на лбу выступила испарина. Ядвига, уловившая, какое впечатление произвели на него слова, продолжала нагнетать ужас.