Сбор пожертвований завершился, народ потянулся к выходу. В зале оставалось несколько человек. Ядвига ждала, когда они заговорят. Основной свет был погашен, освещенной осталась только сцена.
Ядвига по-пластунски поползла поближе к сцене, бесшумно, словно ящерица, она быстро преодолела расстояние в несколько десятков рядов. Видеть происходящее она не могла, но каждое слово слышала отчетливо, как в радиопостановке:
— Ну-с, господа, — проговорил чей-то визгливый голосок, — Пора нам перепрятать наши денежки в более надежное место. Разведка доносит, что нашими ценностями в последнее время сильно интересуются.
— Кто? — спросил второй густым басом.
— Черепушка, — ответил все тот же визгливый голосок. — Из достоверных источников стало известно, что Черепушка знает о наших камушках.
— Опять утечка информации? — вмешался третий голос. — Вы что, ничего в секрете держать не можете? Столько денег тратим на секретность, а о наших главных тайнах каждая собака в Ферске знает.
— Это не из наших каналов утечка. Черепушка добыл информацию через ювелира, — попытался было оправдаться визгливый. — Этот ювелир жидким на расправу оказался, все выболтал.
— Почему вы его раньше не ликвидировали? — поинтересовался третий. Судя по тону, он и был самым главным.
— Ага, ликвидировать. Он нам еще был нужен для второй партии брюликов.
— А что с охранниками-перевозчиками? — спросил бас второго?
— Охранники! Да они собственную задницу охранять не могут, — завопил визгливый, — Твари продажные, их уже в лифте перекупают. Пробная партия исчезла, хотя перевозчик из нашего здания не выходил. Растворился в воздухе, прямо мистика какая-то.
— Ты, Нострадамус хренов! Я тебе такую мистику устрою, родная папа не узнает, — рявкнул главный.
В этот момент Ядвиге удалось незаметно поднять голову и рассмотреть сидевших за столиком. Голос главного принадлежал Хрюкину.
— Двоих наших в сортире аэропорта замочили. Как пацанов провели. Такие парни… Орлы. Теперь один без света спать боится, другой заикается. Хорошо хоть, в чемоданчиках ничего не было, мы просто маршрут осваивали.
— В следующий раз сам повезешь, если нормальных людей не подберешь. Понял? Сам!
— Я? — в голосе визгливого послышался ужас. — Я не могу! У меня теща, дети на руках! Я в самолете сознание теряю… Бенедиктов, скажи…
— Ладно, не грызитесь, — произнес бас. — Есть у меня человечек один, клинически честный идиот. И мыслишка одна неплохая на сей счет. Сейчас я не готов дать ответ на этот вопрос, мне для обсуждения деталей пару деньков надо.
— Ладно, денек-другой переждать можно, но не больше, — согласился идейный вождь «тропистов». — Споем нашу, родную…