– Скажу, – засмеялся он. – Пей кофе. Это единственное, что я умею готовить.
Татьяна взяла крохотную чашечку, отхлебнула кофе и поморщилась. Кофе был горячий, густой и без сахара. Глеб пододвинул ей минералку. Девушка явно привыкла пить молоко, но никак не эспрессо.
– А жена? Где твоя жена, Глеб? Вы развелись?
Пить молоко на ночь и обсуждать в постели глобальные проблемы – болезнь всех провинциалок. Он вздохнул.
– Да... Нет, ну она поживет пока у мамы, а потом мы с ней разведемся.
– Еж, я теперь совсем твоя, меня из дома выгнали!
– Как это? – Глеб подавился кофе, он всерьез испугался. – Как это? – повторил он, прокашлявшись.
– Как это выгнали, или как это совсем твоя?! – засмеявшись, уточнила Татьяна.
– Как это выгнали?!
– Ты же знаешь, какой у меня папаша. Он кричал мне вслед проклятия, пока я не скрылась из вида.
– Ох уж мне этот папаша, – пробормотал Глеб. Он вдруг понял, что меньше всего ему бы хотелось, чтобы Татьяне совсем некуда было возвращаться. У всех его пассий всегда были запасные аэродромы и в случае его хандры или смены интересов, пассии незамедлительно исчезали с его личной территории.
– Еж, ты не рад?
– Чему?
– Тому, что мне некуда больше уйти от тебя! Мы теперь совсем вместе и очень надолго.
– Рад, рад, очень рад, – пробормотал он и снова начал раскуривать трубку. – Кажется, вляпались вы, Глеб Валерьевич, по самое «не хочу», – тихо сказал он себе.
– Что? – весело переспросила Татьяна. – Что ты бормочешь?
– Что сделаем мы с тобой в квартире ремонт, поставим слоников на комод, купим дачу и в выходные будем варить вонючие щи...
* * *
Таня проснулась от звонка в дверь.
Она вылезла из-под пледа, пригладила волосы, хотела одеться, но обнаружила, что на ней белая блузка и широкая юбка, которая сильно измята. Голова была тяжелая, сознание мутное. Зря она прилегла, зря заснула, зря закрылась с головой пледом. Уж очень мучительным оказалось возвращение в действительность.
Таня выглянула в коридор. Там большой, представительного вида мужик, кряхтя, стаскивал с ног ботинки. Вокруг него бегала, стуча каблуками, мама.
– Афанасий, – сварливо приговаривала она, – сколько раз говорила тебе, когда задерживаешься – звони! Чахохбили остыли, водка нагрелась, петрушка завяла! Тапки надень! Пиджак сними! Руки помой! Ходи сюда! – Мама тычками в спину направила Афанасия в зал, где был накрыт стол.
– Здрасьте... – Таня выскользнула в коридор.
– Вечер добрый, – оглянулся и смущенно поздоровался Афанасий. Женские тапки, которые он нацепил, были ему малы и он смешно ковылял в них к столу.