— За них!
— Баба, Кирюха, она ведь загадка природы.
— Загадка…
— Я на своей когда женился, она сказала — пить будешь, выгоню. И я точно знал — выгонит. И не пил. Почти. А ведь в меня до Галки чего только не вшивали. И куда только не вшивали. Не берет. Только еще больше попробовать хочется — что получится. А с Галкой не хочется…брр… Страшно подумать… что получится. Потом, опять же — дети. Как они, Кирюха, такие большие из такой ма-аленькой… ды…? А, Кирюха?! Давай за баб! За ихнюю загадочность!
— За ды… — ык!
— Кирюха!
— …гыг?
— А вот, когда женщина из роддома приходит, так?..
— М-мм?
— Ну… И долго потом нельзя с нею… с нею…
— М-мм?
— … быть?
— Быть?
— Да.
— Долго.
— Кирюха!!! А, м-м-м, брр… За любовь! — сказал он наконец.
— … вь! — ответил Кирилл.
* * *
Когда бутылка стала пуста, Кирилл встал.
— … пошел… встречай своих, — зацепив ногой стул, он стал пробираться к выходу.
— Давай, Кирюх, иди. Скоро баба моя из роддома с пацаном… Забрать надо свои гены-то из больницы вместе с бабой. Мои гены! Должно встретить достойно!
— … девка же! — пьяно удивился Кирилл.
— Какая девка? — Виталий, сжав кулаки, стал угрожающе наступать на Кирилла. Кирилл отступил. — Какая девка? Пацан! Сашка! Четыре кг, пятьдесят семь сантиметров! Девка…
— Ну ладно, ладно. Пацан, — Кирилл стал дергать дверь, она не поддавалась.
— Пьяный ты, — сказал Гранкин, открывая дверь в другом направлении, — я тебя провожу.
Такси их объезжали. Наконец остановился частник на дребезжащей «Волге» — пенсионер в шляпе и очках.
— Батя, — Виталий открыл переднюю дверь «Волги», — довези благородного человека до дома. У него родился ма-аленький младенчик, видишь как он рад!
Кирилл что-то замычал.
— Куда ему? — спросил пенсионер.
— Тебе куда? — повернулся Гранкин к Кириллу.
— К Наташке.
— К Наташке его, — Гранкин впихнул Кирилла в машину, захлопнул дверь и пошел домой, балансируя и напевая:
"А я ясные дни оставляю себе,
А я хмурые дни возвращаю судьбе…"
* * *
Душа у Гранкина пела. Он ходил по квартире, прикидывая, какие изменения надо внести, чтобы начать новую, счастливую жизнь с Галкой и Сашкой, которых утром заберет из больницы.
Диван он передернул на середину комнаты и расправил его. Галка должна быть теперь в центре. В центре комнаты. В центре вселенной. Царица. Мадонна.
За диваном оказалось много всякой всячины: конфетные обертки, старые газеты и огромные хлопья пыли. Они прицепились к тапкам и штанам Виталия, он пришлепывал их рукой, отгоняя. Немного подумав, он поставил под диван голубой горшок. «Для удобства» — решил он. Шифоньер был открыт, и из него торчали развороченные тряпки.