— Кто сказал, что я об этом слышал? — Рубинштейн продолжал улыбаться. — Услышать что-либо нынче можно исключительно по телевизору, а я, голубчик, смотрю его раз в год по чистой случайности, спец по просмотру телепрограмм у нас исключительно баба Сима… Правда, я не совсем понимаю, почему она, прежде чем отправляться к вам, не обратилась ко мне… Впрочем, нет, это я зря: в тот день, если не ошибаюсь, я почти до самого обеда был в Минздраве, так что… К слову сказать, баба Сима за Иванова страшно волнуется, все спрашивает, когда же его нам вернут…
Илья Борисович вопросительно посмотрел на Дубинского, в его взгляде снова запрыгали смешинки, отчего Володя почувствовал раздражение. «Нет, верно говорят, что все психиатры сами психи…» — подумал он и покачал головой.
— Мы приехали к вам еще и в этой связи тоже, — заговорил Игорь. — По причине открывшихся обстоятельств допрос Иванова мы обязаны провести в присутствии его лечащего врача… А лично от вас, Илья Борисович, нам понадобится, возможно, словесный портрет подполковника Степанова — в случае если его документы и впрямь фальшивка… Лично я, — Калина повернулся к Дубинскому, — так и думаю!
— Николая вел лично я, — задумчиво произнес Рубинштейн. — В данный момент я как раз работаю над диссертацией по поводу агрессивных проявлений у больных олигофренией. Когда вы намерены проводить допрос Иванова?
— Чем быстрее — тем лучше, — сказал Дубинский.
Доктор заглянул в свой блокнот, лежавший на столе, сверил его с перекидным календарем, исчерканным неразборчивым угловатым почерком, и, наконец, кивнул:
— Если вас устроит сегодняшняя вторая половина дня, я готов. Вероятно, мне придется к вам подъехать?
— Запишите адрес и время — скажем, четырнадцать тридцать…
Покинув Семнадцатую больницу, Калина с Дубинским разъехались в разные стороны: Игорь отправился на Юго-Запад Москвы разыскивать подполковника Степанова, Владимир отправился к себе.
В прокуратуре его ожидали сразу две бумаги, имевшие непосредственное отношение к делу. Одна из них, из архива МВД, сообщала, что на его запрос по отпечаткам пальцев получено следующее заключение: отпечатки абсолютно идентичны пальчикам некоего Иванова Николая Степановича, который в настоящий момент отбывает срок по статье…
Читать дальше Дубинский не стал. «Еще бы к Новому году проснулись!» — буркнул он и перешел ко второму документу. И здесь его ждал настоящий сюрприз, можно сказать двойной!
Прежде всего сестра Игоря Калины сработала на все сто: сроки, в которые была проведена химико-биологическая, а также техническая экспертиза кинжала, для медлительной экспертной системы попахивали фантастикой. Но главное заключалось в другом: на лезвии кинжала был обнаружен опаснейший и редкий яд — рицин (длиннющая формула и химические характеристики его приводились, но Дубинский их пропустил). Мало того — «ножичек» оказался с отвратительным на взгляд Владимира секретом: баллончик для яда находился непосредственно в рукоятке кинжала и выпускал свое смертоносное содержимое в тело жертвы в момент удара…