— Да нет…
— Вот, совсем другое дело! Но прежде чем мы с тобой поедем к ней, давай-ка кое-что ты мне расскажешь. Помнишь, кто за тобой приехал и увез тебя с собой?
Николай кивнул:
— Дима… Он добрый, он мне куртку красивую купил — мамочку в ней чтобы похоронить.
Лицо Иванова скривилось в плаксивую гримасу.
— Ну-ну… — Доктор потрепал его по плечу. — Ты же мужик, Коля, раскисать тебе не положено.
— Надо мстить! — тут же оживился Иванов. — Дима сказал — надо тому дядьке, что мамочку убил!
— Вот видишь, — спокойно заметил Рубинштейн, не обращая никакого внимания на насторожившихся следователей, — и Дима так сказал, ты и послушался его, верно?
— Ну… А они, — Николай злобно нахмурился и ткнул пальцем в Игоря, сидевшего ближе к нему, — чего они-то не отпускают?!..
На его вопрос Илья Борисович тоже не обратил никакого внимания.
— Расскажи-ка лучше, как ты мстил, Коленька, — ласково попросил он, снова тронув Ивановна за плечо. — Вы, наверное, поехали к тому мужику? На машине?
Этот вопрос доктор обговорил предварительно со следователем. Но ожидаемого результата — описания машины — он не дал. Выяснилось только, что машина была «черная», «классненькая» и внутри «мягонькая» — то есть, скорее всего, какая-то темная иномарка.
Вероятно, главным результатом этого допроса стала некоторая ясность по поводу самого места происшествия — клуба «Энерджи» — и участия в покушении кого-то из сотрудников.
Путем множества вопросов, задавал которые по подсказке Дубинского доктор, на ходу ловко формулируя их в доступный для Иванова вид, выяснилось, что «дядьку, убившего Колину маму», Дима показал ему прямо в клубе, куда их привел «другой дяденька». Затем и Дима, и «другой дяденька» ушли вслед за Мансуровым в зал, а вот вышли они или нет, Коля не знал. Не до того ему было: он затаился под лестницей, ожидая, когда его враг выйдет в вестибюль. Дима предупредил, что выйдет он, когда все уже уйдут, — вот он и ждал. «Красивый ножичек» ему вручил также «добрый Дима».
Все эти довольно скудные сведения раздобывались в кабинете Дубинского почти полтора часа, после чего Николая увели, а Рубинштейн, заметно уставший, но покорный, был отправлен к фотохудожникам — составлять портрет «доброго Димы».
— Ну что, опер? — вздохнул Володя Дубинский, закончив писать протокол. — Ясен день, разрабатывать будем этот чертов клубешник. По крайней мере, один свой человек у нас там имеется…
— Это Павленко, что ли? — Калина дернул плечом. — Лично я бывшим из наших не сильно бы доверял… Тем более на такие бабки свалившим!
— Брось! Не будь предвзятым… Может, у него дома семеро по лавкам, которых на наши оклады не прокормишь, не говоря уж про одеть. Это ты у нас молодой-холостой, а Павленко, я думаю, где-то под полтинник как минимум. Словом, Игорек, изволь с бывшим майором сотрудничать. Давай садись, сейчас мы с тобой быстренько набросаем план необходимых оперативно-следственных действий…