— Понятен вывод — исполнителей было двое: один взрывал, второй стрелял. Давай, Саня, дальше! — нетерпеливо произнес Грязнов.
— Это само собой, что двое, и даже, если учесть показания Томилина и его охранника, понятно, что подрывник поджидал эскорт в синем «субару», снайпер с «клином» в руках — там, где и обнаружены его следы, — в лесочке. — Турецкий ткнул пальцем в схему. — Но, говоря о выводах, я имел в виду другое: в лице преступников мы столкнулись в первую очередь с высококлассными профессионалами!
Вячеслав Иванович задумчиво кивнул:
— Думаешь, бывшие «чеченцы»? Но, насколько знаю, до сих пор такого рода акций они вроде бы не предпринимали. К тому же Мансуров, кажется, дорогу им если и перебегал, то, по словам Томилина, в незапамятные времена — и то не «чеченцам», а «афганцам». Но вообще-то ты, конечно, прав — работали профессионалы. К тому же «клин» этот чертов. Из «калаша» такую акцию не провернешь, будь ты трижды снайпер. И все же какой мотив?
— Знаешь, Слава, я бы не стал исключать мотив «народных мстителей», — вздохнул Турецкий. — Я тут затребовал аналитические данные по социальным опросам, касающимся Мансурова. Смотрите, что мы имеем: большинство россиян склонны навешивать на покойного Рената Георгиевича все грехи, как малые, так и большие, унаследованные нами еще от прежних времен. В разные годы таковых граждан имелось от шестидесяти девяти процентов до восьмидесяти шести… А поскольку он изначально имел отношение к нашей пресловутой приватизации, около сорока процентов опрошенных уверены, что именно Мансуров способствовал распределению самых жирных кусков между олигархами, причем кое-кто не только в этом уверен, но и явно ненавидит его за такую несправедливость. Всего пять процентов опрошенных понимают, что провести приватизацию в такой стране, какую представляла Россия к моменту ее начала, как положено — невозможно…
— Ну да, — кивнул Грязнов, — не говоря о полуразваленной экономике — чего только наша коррупция стоит! Так ты это к чему, Саня? Хочешь сказать, перед нами теракт, а за ним стоят… Кто?
— В сущности, любая из военных и даже военно-националистических организаций! Что скажете на это?
Он обвел глазами всех присутствующих.
— По-моему, — нерешительно произнес Дубинский, — если бы мы имели только это покушение, я бы лично сказал: да, возможно… Но согласитесь — отравленный кинжал, да еще антикварный и произведенный не у нас, а, как теперь говорят, в дальнем зарубежье, с разъяренными военными как-то не очень сочетается. Кстати, насколько я знаю, если иметь в виду все эти офицерские «красные бригады» — ну те, которые с националистическим душком… По-моему, за ними на самом деле ничего столь кровавого пока не числится…