— Нет, Степа, это я для профилактики… Степа, что происходит?
— По-моему, этот тип вполне внятно ответил на твой вопрос. — Слепцов жестко сжал губы.
— Я не об этом, ты прекрасно меня понял…
— Машенька, перестань, — голос полковника сделался мягче, — тебе вредно волноваться, тем более не стоит это делать, когда волноваться просто-напросто не о чем… Неприятно, конечно, что машина побывает в чужих руках, но что делать? У Юрских их «субару», говорят, тоже забрали.
— Кто говорит?
— Этот ментяра и говорит… Сама посуди: надо же им создать хотя бы видимость расследования?
— Почему — видимость? — Она вдруг ощутила усталость и снова присела к столу.
— Потому что на моей памяти они с каждым «заказником» возятся годами, после чего сдают в архив.
— А я недавно по телевизору слышала…
— Брось, Маша! Мало ли что по ящику болтают… Мы сегодня обедать будем?
Она пристально посмотрела на мужа и, покачав головой, поднялась и двинулась к плите.
— Степа, — тихо произнесла Мария Ипатьевна, после того как тарелка с супом заняла свое место перед мужем, — ты… уверен, что мне… нам действительно не о чем волноваться?
— Да что ты, в конце концов, имеешь в виду?! — Полковник наконец рассердился на нее всерьез. Но жена, казалось, этого не заметила.
— Мне так не нравится Федина дружба с этим Бурлаковым, — задумчиво произнесла Мария Ипатьевна.
— Да при чем тут Бурлаков, ради бога?
— Степа, ты не знаешь, куда Феденька улетел?
— А это тут при чем? Понятия не имею! И как жена и мать военных людей, офицеров, могла бы и не спрашивать. Садись, в конце концов, есть!
Слепцова послушно опустилась за стол, взяла в руки ложку и хлеб, потом положила их обратно. Есть ей совершенно не хотелось.
— Ну, убойная команда… — Турецкий с удовольствием оглядел собравшихся в его кабинете следователей, — приступим?
Его эпитет не произвел впечатления разве что на Грязнова-старшего, продолжавшего пребывать в состоянии решительно несвойственной ему, а потому весьма странной отрешенности. Зато на лицах Померанцева и Дубинского удовольствие их шефа отразилось в полной мере.
— Правда, — продолжил Турецкий, — особо радовать мне вас пока что нечем: кое-какие сведения, запрошенные мной по супруге Хайгера, я получил, но, помимо досады, пока ничего они мне не дали… Ну почти ничего… После пятилетнего перерыва миссис Хайгер прибыла неожиданно в Москву — за десять дней до первого покушения на Мансурова. К сожалению, пообщаться с ней нам не удастся — улетела в Нью-Йорк около суток назад, тоже вполне неожиданно, по крайней мере с точки зрения служащих отеля. Кстати, Слава, сможет твой Яковлев с упомянутой обслугой пообщаться?