Денис кивнул.
— И вы тоже, — обратился молодой человек к доктору.
На фоне реанимационного автомобиля лощеный репортер радостным голосом наговаривал стенд-ап:
— Именно здесь перевернулась последняя страница жизни одного из авторов Конституции России…
Едва санитары вынесли носилки из подъезда, как их тут же атаковали телеоператоры. Милицейское оцепление с трудом справлялось с таким ожесточенным напором. Расталкивая друг друга, журналисты тыкали микрофонами в пустоту, надеясь, что кто-то вызовется сделать официальное заявление.
— Дайте дорогу! — рявкнул на них санитар.
— Ишь, налетели, — смотрел в окно самый старший милицейский чин. — И как только пронюхали?
Кто-то включил телевизор. На экране красовался тот самый лощеный репортер.
«…Он ушел. Вместе с ним ушла целая эпоха. Алина?»
«Михаил, а что сейчас происходит за вашей спиной?» — спрашивала ведущая.
«Сейчас за моей спиной как раз выносят тело теперь уже покойного Владлена Николаевича Петрова. Вот вы видите, носилки несут четверо санитаров, а тело накрыто белой простыней. Сейчас его загрузят вот в этот автомобиль и отвезут, по предварительной информации, в морг кремлевской клинической больницы. Алина?»
«Спасибо, Михаил…»
— Какой цинизм. — Милицейский чин хотел с возмущением выключить телевизор, но его остановил старший по званию:
— Погоди, надо узнать, как «Спартак» сегодня сыграл.
— А завтра сможете подъехать к нам на пять минут? — Молодой человек снова вырос перед Грязновым. — Это формальность, но надо.
— Да, конечно.
— И в последний раз. С вами больше никого не было?
— Нет.
— Спасибо…
Денис присел на капот «жигуля» и курил, наблюдая за тем, как телевизионщики с чувством исполненного долга сворачивали свою аппаратуру.
Ксения выскочила из машины чуть ли не на ходу и побежала в подъезд. Грязнов едва успел перехватить ее.
— Пусти! — сквозь слезы простонала она.
— Тебе не надо туда, там чужие люди, его уже увезли…
— Это его дочь! — вдруг указал на них пальцем какой-то репортер. Девушка, можно вас на минутку? Один вопрос!
— Да не было у него дочери! — сдерживал его оператор.
— Ну, значит, невестка!
— Точно, это жена его сына, который человека убил! — воскликнул кто-то из его коллег.
Теперь Ксения не сопротивлялась. Она сама прыгнула в Денисов автомобиль и чуть не защемила дверцей особо наглого репортера, который уже тыкал ей в лицо свой микрофон.
Грязнов врубил мотор, и «жигуль» рванул с места.
Денис проснулся от яркого света, бившего в глаза. Он лежал на кухне, на узкой тахте. Один.
В дверном проеме стояла Ксения. Всклокоченная, с распухшими от рыданий глазами. Казалось, она постарела за ночь лет на десять.