Все, как по команде, расхохотались. Больше всех заливался старик.
— Ну а теперь прошу налить и выслушать.
— Не гони, Игорек! — попросил Белоусов с набитым ртом.
— Так, всем нолито? Отлично. Уважаемая изба! — поклонился на все четыре стены Сабанов. — Уважаемый Владлен Николаевич! — поклонился старику Сабанов. — Уважаемые товарищи…
— Совок!
— Мы не коммунисты!
— Господа!
— Хорошо, уважаемые друзья. Перед вами пророк.
— Где?
— Кто?
— Покажи!
— Я. Хочу напомнить вам события тех далеких для всех нас дней. Когда мы заблудились в лесу, помните? — Сабанов посмотрел на Белоусова. Правильно?
— Да.
— Женька, повтори, что я тогда говорил!
— Да ты много чего говорил!
— Нет, я тогда всем кое-что напророчил.
— Что мы с голоду помрем! — сказал Антон.
— Это твои слова, — сказала Галя.
— Ты говорил — встать! Всем встать! Я думал, ты офицером станешь.
— Я сказал, что когда-нибудь мы еще будем смеяться над этими страхами, помните?
— Ты так сказал?! — искренне удивился Белоусов.
Все на секунду задумались.
— Ну что, — выждал паузу Сабанов. — Пора?
И они действительно стали хохотать, орать, перебивая друг друга:
— Вода — писк!..
— А там — крысы!..
— А я потом эти макароны…
— Одна нога у человека короче…
— Я так и не видел голой!..
Владлен Николаевич вертел головой, улыбался, набивал трубку табаком.
Актер, играющий в фильме Владлена Николаевича, поднялся.
— Мне пора, — сказал он. — Леночка, держись.
Лена пошла провожать его.
Варшавский посмотрел на часы:
— О! Пора.
Встала и Ксения.
Грязнов чуть дернулся, но остался сидеть. Она сама кивнула ему: дескать, выйдем.
Грязнов поднялся не сразу. Посмотрел на Максимова, но тот был увлечен тихой беседой с продюсером.
Морозов о чем-то говорил Цыгану. Словом, никто на него внимания не обращал.
Грязнов вышел в прихожую.
Вакасян надевал ботинки.
— Вы обиделись? — спросил серьезно.
— Обидеться — не тот глагол, — ответил Грязнов.
— Ну простите. Лично вас это не касалось.
— Это касалось Кирилла.
— А знаете, сколько раз Шекспир в гробу перевернулся? Такая уж доля горемычная у драматургов.
Он сунул руку для пожатия Денису, тот помедлил, но пожал.
— Не делайте так больше, — сказал строго.
Вакасян отдал пионерский салют:
— Под девизом всех вождей — Ленина и Сталина.
Ксения ждала Грязнова на лестничной площадке.
Грязнов попытался ее обнять, Ксения вяло отстранилась.
— Так, — сказал Грязнов. — Что-то случилось?
— Нет, просто не место и не время.
— Когда увидимся?
— Зачем?
Грязнов улыбнулся:
— Когда я первый раз в жизни целовался с девчонкой, она все время спрашивала: зачем ты это делаешь? Я до сих пор не знаю, что отвечать.