Так какого дьявола он закончил свои дни здесь… в аду?
Вместо ответа острый приступ боли пронзил его голову. Проклятье, что же он натворил? За что подвергался такому суровому наказанию?
Да, он много играл, но не выходил за пределы разумного и никогда не был причиной разорения кого-либо из партнеров. Да, иногда он был склонен к лени, но в общем добросовестно выполнял взятые на себя обязательства. Он следил за своими капиталовложениями и управлял имуществом, точнее, нанял прекрасных адвокатов и управляющих, которые вели его дела, но, собственно говоря, какая разница? Он проявлял внимание к вдовствующей матери и сестре, был верным другом для многих и щедро делился своим временем и деньгами.
Проклятье! Он не заслужил этого! По всем расчетам, ему предназначалось совсем другое– место, где приятно и красиво, где нет боли, где ангелы играют на арфах и голоса их сливаются в гармонии. Бог мой, это нечестно. Это просто нечестно.
Прежде чем он смог сформулировать свою следующую мысль, ему стало еще хуже. Казалось, что череп его сейчас лопнет. Ох! Собственный стон прогремел в голове Седжвика как удар грома. Могут ли мертвые стонать? С другой стороны, способны ли мертвые ощущать такую боль, словно бог Тор равномерно бьет молотом в их голове? Слава Богу, он не совершил в жизни ничего по-настоящему ужасного. Страшно подумать, какое тогда ожидало бы его наказание, если даже за обычные, мелкие грехи приходится так тяжело расплачиваться.
Его мучения вскоре возросли еще больше из-за того, что в голове загромыхали таинственные, невнятные голоса. Непонятные и оттого пугающие разрозненные звуки только усиливали грохочущую боль, доводя Седжвика до безумия. Во имя Господа, он был полон решимости увидеть то, с чем столкнулся, невзирая на собственную беспомощность. Не в силах выносить адскую темноту, он попытался открыть глаза.
Ох!.. Это оказалось труднее, чем он думал. Седжвик почти готов был молить о смерти, но ведь она уже наступила, так что же оставалось делать?
Он попытался снова.
Ощущая безжалостную пульсацию боли в голове, Седжвик чуть-чуть приоткрыл глаза. Проклятье, свет просто ослепляющий! Боже мой, неужели это огонь? Неужели это адское пламя? Седжвик застонал и снова прикрыл глаза. Легкие с трудом боролись за каждый вдох, он был совершенно измучен простой попыткой приподнять веки. В уголке сознания мелькнула мысль, что мертвые не дышат, но он прогнал ее как тщетную иллюзию. «Почему я?– подумал он. – За что мне такое наказание?»
И попытался снова.
Медленно приоткрыл один глаз, затем второй. На этот раз он приготовился выдержать ослепительное сияние, полный решимости посмотреть правде в глаза. Дрожа от усилия, Седжвик попытался удержать глаза открытыми, моргая от света. Все расплывалось, как в тумане, но, прищурившись, он сумел разглядеть темный силуэт с огненным нимбом. Бог мой, это уж слишком! Он быстро закрыл глаза, не чувствуя себя до конца готовым встретиться с тем, что было ему уготовано.