Внезапно Элисон с удивительной ясностью поняла, кого он ждет и почему. Содрогнувшись, она попыталась заговорить:
– Он не знает, что я здесь. Отвезите меня домой, и мой отец вас щедро наградит.
Это вызвало приглушенный смешок.
– Скажете это своему рыцарю, когда он появится здесь. Я не дурак. – Сунув свободную руку во внутренний карман, Драммонд вынул носовой платок и поднес его к ее губам. – А теперь будьте хорошей девочкой и откройте рот. Я не хочу, чтобы ваши крики привлекли его внимание раньше времени.
Элисон сцепила зубы, сопротивляясь попыткам вставить ей в рот кляп. Теперь она явственно слышала топот копыт и закричала, пытаясь предупредить всадника, кто бы он ни был, но шум ветра заглушал звуки, пробивавшиеся сквозь ее стиснутые зубы. Когда Драммонд наконец раскрыл ее рот, она укусила его за руку, вцепившись в нее мертвой хваткой, но ему удалось протолкнуть скомканную ткань в ее рот.
Он выругался. Стук копыт стремительно приближался, и Драммонд, резко оборвав проклятия, потянулся к ружью. Элисон снова закричала, пытаясь вытащить кляп связанными руками, но безуспешно. Она не могла ни пошевелить руками, ни закричать достаточно громко, чтобы ее голос достиг ушей невидимого всадника.
В ужасе она смотрела, как он на полном скаку вылетел из-за поворота навстречу поднятому ружью. Драммонд взвел курок. Элисон бешено забилась, пытаясь помешать ему прицелиться, пока не поняла, что точного выстрела и не требуется. Достаточно задеть цель или хотя бы испугать лошадь. Скалистый обрыв довершит то, чего не сделала пуля. Она истошно закричала, глядя на всадника, появившегося из-за снежной завесы, – в точности как в ее кошмарных видениях.
Завывание ветра заглушило выстрел, почти неразличимый за ревом разгулявшейся стихии. Отдача отбросила Элисон назад, но ее взгляд был прикован к одинокой фигуре, скакавшей по тропе. Сквозь слепящий снег она могла видеть, как лошадь взвилась на дыбы. Всадник пригнулся, вцепившись в поводья, и оба исчезли за краем обрыва. Крик замер у нее на устах.
Драммонд, торжествуя, развернул коня и пустил его рысью. Оцепенев от горя, Элисон поникла в его жесткой хватке. Только боль, терзавшая ее отяжелевшее тело, говорила о том, что она еще жива. Душа ее рухнула со скалы вместе с Рори.
Алекс натянул поводья, испытывая несвойственную ему нерешительность. Он не сомневался, что стреляло ружье Драммонда, хотя и не мог видеть своего бывшего приятеля с того места, где находился. Зато он ясно видел шотландца, перемахнувшего через край скалы и исчезнувшего за пеленой снега. Была ли Элисон с ним или с Драммондом либо все еще блуждает где-то в темноте – Алекс не мог сказать.