- Мне больно, Мэтт, - тихо сказала она.
Несколько секунд он продолжал сжимать ее руку, потом неохотно отпустил.
- Извините! Но, пожалуйста, выслушайте меня.
- У вас ничего не выйдет, - предупредила его Энн.
- Нет, выйдет! - вскричал Филдинг и ударил кулаком по столу. Он поднялся во весь рост, бессознательно стремясь подавить ее своим физическим превосходством. На секунду у него на лице промелькнула гримаса недовольства собой, но затем он решительно бросился в наступление:
- Я спрашивал о вас Билла Леймана. Я знаю, что вы ушли оттуда потому, что к вам приставал его зять. Я признаю свое безобразное поведение в пятницу, но обещаю, что подобное не повторится. В этом плане здесь вам ничто больше не угрожает. Здесь вам гораздо безопаснее, если... - Он запнулся, затем махнул рукой и закончил: - Если вы собираетесь одеваться так, как одеты сегодня. - Он отвел от нее глаза, вышел из-за стола и прошел к окну. Затем опять повернулся к Энн и продолжал: - У вас нет никаких оснований уходить отсюда. Я остался в "Мираже" в субботу, чтобы поговорить с Пирсоном и его женой. Уверяю вас, я рассеял все их заблуждения относительно наших с вами отношений. - Он злорадно ухмыльнулся. Больше того, я дал этой нахалке урок, который она не скоро забудет.
"Рассеял все их заблуждения" - эти слова только укрепили решимость Энн. Ей даже стало жаль Аманду Пирсон, ставшую еще одной жертвой мужского обаяния Мэтью Филдинга.
- Зачем же так, Мэтт? - проговорила она.
Он сверкнул глазами.
- Затем, что она черт знает что натворила! Но я положил всему этому конец раз и навсегда. Я не отпущу вас. У вас нет причин уходить...
- Нет, есть, - твердо прервала его Энн. - Наберитесь терпения меня выслушать, и я вам объясню, почему не могу здесь больше оставаться.
- Хорошо, объясните! - рявкнул Филдинг. Он стоял немного пригнувшись, как бы готовясь отразить нападение.
- В пятницу вы бросили мне обвинение, которое заставило меня задуматься. Вы сказали, что я отгородилась завесой лжи.
- Теперь я понимаю, что вас заставило это сделать.
- Нет, до конца вы это понять не можете, - сказала Энн, жестом останавливая его возражения. - Для этого надо знать мою мать. Долгие годы особенно после того, как она умерла, - моим руководящим принципом было отрицание ее жизни. Сердцем я любила ее такой, какая она была. Но умом осуждала, отталкивала ее. Это касалось и других. Вас тоже, Мэтт.
Филдинг ловил каждое ее слово. Энн глубоко вздохнула и продолжала:
- Воздвигая стену между собой и своей матерью, между собой и вами, я обедняла свою собственную жизнь. И я благодарна вам за то, что вы помогли мне это понять. Я ухожу от вас не потому, что вы позволили себе вольность в отношении меня. Я верю вам, что это никогда не повторится. Но это уже не имеет ни малейшего значения.