Внезапно его ноги направились прямо ко мне. Не нагибаясь, он начал швырять газеты в камин, рядом со мной. Они совсем закрыли мне обзор. Несколько мгновений, пока газеты не загорелись, было тихо, а потом загудел огонь. В трубе была отличная тяга, все залило светом, горящие газеты засияли расплавленным золотом. Так умирать мне не хотелось, и я подумала:" – Ник! Ах, Ник, теперь мне конец!"
Я вылетела из камина в снопах искр, разбросав горящие газеты. Он сиял от гордости и ласково сказал:
– Привет, Мюриэль! Я думал, что уже не увижу тебя. Это мой дом, что ты здесь делаешь?
Он держал в руках нож, на котором засохла кровь фараона.
– Я вовсе не Мюриэль, я Джинджер Аллен из дансинга Марино. Прошу вас, отпустите меня! – Я была вне себя от страха, не знала, что делать, и медленно опустилась на колени.
– Умоляю вас! – заплакала я.
Он сказал все тем же ласковым голосом:
– Так ты не Мюриэль? Ты не обвенчалась со мной перед тем, как мы отплыли во Францию? Ты не рассчитывала, что меня убьют и ты меня больше не увидишь, и всю жизнь будешь получать пенсию, как вдова погибшего солдата?
Тут в его голосе зазвучали зловещие ноты.
– Но я вернулся. Меня завалило в блиндаже, но я не погиб. Вернулся на носилках, но вернулся. И что я узнал? Ты даже не ждала меня! Вышла замуж за другого и вы вместе проедали мою пенсию. И ещё старались от меня избавиться, а, Мюриэль? Навестили меня в госпитале и принесли пирог. Пирог! Мой сосед по палате съел его и умер. С той поры я повсюду искал тебя, Мюриэль, и сегодня наконец нашел.
Он отступил назад, все ещё с ножом в руке, а потом шагнул в сторону, где на пустом ящике стоял допотопный граммофон. С такой большой старомодной трубой. Наверно, подобрал его на свалке и сам починил. Он покрутил ручку и поставил иглу на пластинку.
– А теперь мы потанцуем, Мюриэль, как в ту ночь, когда я был в форме цвета хаки, а ты была так прекрасна в свадебном платье. Но сегодня, сегодня закончим иначе.
Он вернулся ко мне. Я все ещё дрожала, и мои зубы выбивали барабанную дробь.
– Нет! – закричала я. – Ты её уже убил. Убивал её снова и снова. Последний раз месяц назад, разве не помнишь?
И тогда он простодушно и удрученно сказал:
– Каждый раз я думаю, что покончил с ней, но она появляется снова и снова.
Он поднял меня на ноги и обнял рукой, в которой был нож. Я почувствовала, как кончик ножа уперся в мои ребра.
Чертова рухлядь гремела в пустом помещении так, что, наверно, было слышно на улице. "Бедняга мотылек". Это было нереально, призрачно, кошмарно.
В колеблющемся свете свечи мы начали кружиться, и наши гигантские тени метались по стенам. Я уже не могла держать голову прямо, она все время падала назад, как перезрелое яблоко. Волосы мои растрепались и летели за мной, а он все прижимал меня к себе и кружил, кружил, кружил.