Александр обнаружил на площади всего несколько машин, а ведь когда парковался, их было несравнимо больше. Ну да, уже ведь двенадцатый час ночи, все давно разъехались по домам.
Он сперва даже и не понял, что его вдруг насторожило. Нет, не то, что, еще ставя свой «пежо», Александр буквально втиснулся между двумя другими автомобилями. А теперь его машина как-то с очень уж откровенной унылостью стояла в одиночестве. Впрочем, он быстро понял причину «уныния» — все четыре колеса были безжалостно проколоты, и машина словно присела на ободья. Станешь тут унылым! Посреди ночи — и такой, понимаешь, конфуз!
Пришлось звонить и вызывать эвакуатора — «ангела», который прибыл не торопясь и долго качал головой, пока не затянул на тросах машину к себе на площадку. А сам Турецкий, отдав ключи и написав водителю, куда надо будет утром доставить «вылеченную» машину, отправился едва ли не последним поездом метро в сторону центра, до кольцевой линии — там поезда еще долго ходят.
По дороге пробовал, но у него ничего не выходило, грешить на «Собинова и Компанию», но, подумав, пришел к выводу, что это, скорее, была все-таки месть местных деятелей, один из которых наверняка с трудом влез в собственный «мерседес», почти вплотную к которому и был припаркован «пежо». Ну и крут народ нынче! Увидеть бы того сукиного сына да подержать его малость за подчеревок, как говорит Славка… Словом, сам виноват, Турецкий, не нарывайся на неприятности. Тем более что и милиции нигде поблизости не было — нету ее, когда она нужна.
И еще подумалось, что предупреждение Генриха, видимо, было небезосновательным, и дай бог, чтобы неприятность с колесами была самой крупной из всех иных возможных неприятностей.
5
Борис Семенович Шквальский — лысое медицинское светило — позвонил Турецкому, как и обещал, когда появятся признаки улучшения у больной Копыловой.
На всякий случай Вячеслав Иванович Грязнов распорядился поставить у палаты, где лежала под капельницей Настя, постоянный милицейский пост. И этот дежурный милиционер при оружии всякий раз уже одним своим видом напоминал профессору о той ответственности, которую Борис Семенович поневоле принял на себя.
Итак, он позвонил, и вскоре Турецкий появился возле палаты в институте имени Склифосовского. Шквальский вышел к нему, вскинув очки на крутой лоб, и заявил, что сейчас появится логопед Сельцова, которая вместе с лечащим врачом Монаховой проведет очередной сеанс с больной. А Турецкий может поприсутствовать, но только с условием — не задавать Копыловой никаких вопросов, не волновать ее и вообще вести себя как можно незаметней. Больная еще не вышла полностью из своего «потерянного» состояния, и каждый новый возбудитель может только ухудшить ее состояние.