Да, оказалось, есть у Тани собачка по имени Рэм, распространенное, между прочим, имя среди собачников, а этот — еще щенок ирландской породы, Настенька с ним, к слову, весь вечер, пока длился праздник, играла, потому что ей было скучно вместе со взрослыми за столом, это правда. А вот почему Настя позвала собаку, когда неизвестный убийца уже застрелил ее мужа и собирался выстрелить также и в нее, этого Таня объяснить не могла. По телевизору так ведь и сказали, что убийца, киллер, сначала разделался с генералом, прошив его очередью из автомата, а затем то же самое сделал и с его женой. Почему? За что? Абсурд какой-то…
А не случилось ли так, что Настя в последний момент вдруг узнала убийцу? И позвала вовсе не щенка тети Тани, а именно его, какого-то человека по имени Рэм? Или, может быть, девочке просто показалось? Александр Борисович осторожно задал наводящий вопрос и убедился, что не показалось — Настина мама сперва громко закричала: «Рэм!» — а уж потом выпрыгнула из машины.
В любом случае имя это следовало взять на заметку и разобраться с этим.
Затем, когда и девочка, и ее тетя немного успокоились, Турецкий разъяснил Тане, что будет сам, от имени Генеральной прокуратуры, заниматься этой трагедией. Он записал также Танин номер телефона, чтобы звонить, когда станет известно что-то новое о здоровье Анастасии Андреевны, а пока ее тревожить не надо — она находится еще в коме, то есть ничего не видит, не слышит и никого не узнает, и неизвестно, сколько времени продлится это ее состояние. Добавил, что, по словам следователя, который первым приехал на место происшествия, раненой Копыловой в настоящий момент занимаются опытные врачи из института Склифосовского, и лишний раз нервировать их тоже не стоит.
Таня заявила, что на время болезни сестры, да и вообще на столько, на сколько это необходимо, готова сама ухаживать за девочкой, у которой никакой другой родни нет и в помине. И вот тут Турецкий нашел возможным для себя задать вопрос, который интересовал его.
— Скажите, Таня, вам неизвестно, почему Анастасия Андреевна не взяла себе фамилию мужа?
Ответ оказался поразительно прост.
— Так они ж не были расписаны. А потом Настя вряд ли стала бы Порубовой. Одна ведь уже есть — Татьяна Григорьевна, которая терпеть не может новую, гражданскую жену своего мужа. Настя как-то говорила, будто та до сих пор не теряет надежды, что Виктор вернется в семью, где давно уже взрослые дети, где строгий уклад, где Порубова постоянно ждут. Такие вот слова говорила. Но Виктор, по ее же утверждению, не желал возврата к прошлому. Он любил Настю и всегда это подчеркивал. Кстати, при всех и абсолютно искренно, что даже иногда казалось немного нарочитым. Однако вместе с тем он не поднимал почему-то и речи о разводе, — кажется, Татьяна Григорьевна была категорически против этого шага.