— Да, Елисей Тимофеевич, точно так. Если вы мне еще сообщите номер вашего мобильного, на всякий случай, вдруг что-то сорвется…
— Не пользуюсь, — сухо перебил старик. — Буду точно в пятнадцать ноль-ноль у памятника, можете рассчитывать, не подведу.
— Спасибо огромное, до встречи! — попрощалась Екатерина.
— До свидания! — отозвался Голобродский и положил трубку.
Уединившись на кухне, Александр Борисович набрал домашний номер Грязнова:
— Привет, Слава. Чем занят?
— Привет. Читаю. — Вячеслав Иванович был не слишком многословен.
— Что? — Турецкий решил говорить в едином стиле со старинным приятелем.
— Клюкву развесистую.
— И давно? — тоном лечащего врача поинтересовался следователь.
Грязнов захохотал:
— Ага! Забеспокоился о моем душевном здоровье? Не бойся, новомодные бестселлеры меня не испортят.
— Да как же не волноваться? Неужто, думаю, старого сыщика на нашумевшее «скромное обаяние российской буржуазии» потянуло.
— Хуже, Саня, — на развесистую историческую клюкву.
— М-дя. Дорос до Дюма, похоже.
— Не. Все равно не угадаешь. — И тут Грязнов спохватился: — Погоди, ты чего звонишь? Может, срочное что? А я тут хихикаю…
— Да нет, Слав. Так. Поговорить по делу. Но не горит.
— Ага. Ну тогда цитатку послушай: «Он увидел ее упругое тело, красивый и чувственный рот, небольшие груди, как две изящные чаши, обращенные внутрь, и желание обладать ею снова накатило на него…»
— Высокий штиль, — согласился Турецкий. — Особенно мне нравятся изящные чаши вовнутрь. Что это за ахинея?
— Только что вышедший «исторический» роман о богеме двадцатых годов. Очередная волна «расследований». Как проклятое «Чека» изничтожало гения, которым мы сегодня гордимся. Толстенный том заявлен как будущий бестселлер. Круче «Гарри Поттера». Там такого почти семь сотен страниц.
— Кто сподобился? Не Митя ли Брыкин? Такие объемы ему привычны: одна «Морфология» чего стоит! Да и тема…
— Не. Неизвестный народу автор. Пока.
— Ну а зачем купил тогда?
— А я и не покупал. В книжном магазине подарили. На мне дело было по трем убийствам. И все — на книжном рынке. Не на базаре в смысле, а в сфере книготорговли…
— А-а… Преступный мир вовсю осваивает территорию культуры?
— Ты же знаешь, преступный мир давно освоил все сферы нашего бытия.
— Точно. Я, кстати, именно по поводу преступного мира и звоню. Проникшего в сферу геронтологии.
— В каком смысле? — помолчав, все же поинтересовался заинтригованный Грязнов.
— В том, что высочайшее начальство приказало бросить все силы прокуратуры и уголовного розыска на раскрытие преступления, жертвой которого стал пенсионер.