— Я хочу, чтобы был найден убийца, лишивший меня сына, — глухим голосом произнес Крупенин.
— Но прокуратура уже приступила к разработке версии убийства, — попытался было возразить ему Голованов, однако Крупенин продолжал стоять на своем:
— То, что они затеяли эту тягомотину с каким-то ограблением, это…
— Но почему вы так думаете?
— Почему я так думаю? — В глазах Крупенина вспыхнули злые огоньки. — Да потому, что я слишком хорошо знал своего сына. И позволить кому бы то ни было себя ограбить, это, простите, просто детский лепет.
— Вы говорили об этом следователю?
— Да.
— И что?
— Меня просто напросто ткнули носом в факты. Карманы сына обчищены, и тот, кто это сделал, даже куртку с него стащил. А относительно всего того, что твердили мы с женой…
— Жена — это Анна Семеновна?
— Да, — подтвердил Крупенин, и Голованов вдруг подумал о том, насколько сближает людей общая беда. Казалось бы, давно уже развелись, у этого мужика новая жена, а вот поди же ты — убили их сына, и они снова идут в одной упряжке.
— Так вот, — злым от волнения голосом, продолжал между тем Крупенин, — на все наши слова и заверения, что Стаса просто невозможно было подловить и ограбить, этот мальчишка заверял нас, что это всего лишь эмоции, которые к делу не подошьешь, тем более, что факты говорят об обратном.
— Мальчишка это Тучков? — на всякий случай уточнил Голованов. Вместо ответа Крупенин только вздохнул обречено.
— А вы, значит, утверждаете…
— Да! И еще раз — да!
Несмотря на ясность позиций относительно гибели Стаса, разговор с отцом убитого долгое время не клеился и когда, наконец-то, Игорь Терентьевич покинул офис «Глории», Ирина Генриховна облегченно вздохнула, помассировала кончиками пальцев затылок и вопросительно уставилась на Голованова, нахмуренное лицо которого говорило само за себя. Казалось, он даже внимания не обращал на все манипуляции и телодвижения Турецкой, углубившись в свои собственные мысли.
— Всеволод Михайлович! — окликнула его Турецкая, опускаясь в свободное кресло по другую сторону журнального столика.
— Да?
— Соизволите все-таки поговорить с дамой.
— Всегда к вашим услугам.
— А вот в это позвольте не поверить, — усмехнулась Ирина Генриховна, оперируя чисто женской логикой, как вышколенный солдат винтовкой. — Впрочем, вернемся к нашим баранам.
— Уточните, — буркнул Голованов, теребя пальцами пустую чашечку из-под кофе. — Бараны — это родители Стаса или все-таки факт его убийства?
— И то, и другое! — зло отчеканила Ирина Генри-ховна, которая буквально во всем видела предвзято-неприязненное к ней отношение со стороны аборигенов «Глории», и винила в этом всех, начиная от ревнивца-мужа и кончая «дураками-мужиками», которые из-за тупой приземленности самцов-производителей даже представить себе не могли, что между мужчиной и женщиной может быть не только половая связь, но и чисто дружеские отношения. А Севка Голованов был давнишним приятелем ее Турецкого и, естественно, даже думать не мог иначе.