Васнецов достал из ящика стола прозрачный пакет и пододвинул его к Турецкому.
— Водительские права.
Он выжидающе наблюдал за Турецким, пока тот доставал права.
— Баулов Григорий Александрович… — вслух прочитал Турецкий. — Это покойник?
— Да. Он три года в розыске за убийство и покушение.
— И в чем головоломка?
— Кто его убил?
— Не могу сказать. Впервые вижу этого человека, — честно ответил Турецкий. — Но рад, что он получил по заслугам. А то знаете, как у нас бывает — пока найдут, пока следствие, то-се, дадут семь лет, а там вдруг амнистия какая подвернется…
Васнецов пропустил рассуждения Турецкого мимо ушей.
— Вы же неспроста оказались там, на стройке. Вы решили расследовать дело об убитой проститутке? Или прикрываете своего дружка? Что вы там делали? Только не надо опять заводить волынку про преследования. Если бы вас действительно преследовали, вы обратились бы в милицию. Что вы искали?
Турецкий вздохнул и насмешливо взглянул на Васнецова:
— Я искал… кратчайший путь отсюда до Москвы.
Васнецова охватил гнев. Да что же они оба себе позволяют?
— Вы, гражданин бывший важняк, и подельник ваш еще не скоро отсюда уедете. Я вам обещаю. Ваше счастье, что при вас оружия не оказалось…
Он резким движением подвинул к Турецкому бумагу.
— Автограф ваш.
Турецкий взглянул на бумагу и молча подписал.
— Свободен. Можешь теперь идти жаловаться в прокуратуру.
Васнецов, которого трудно было вывести из себя, он даже гордился своим самообладанием и считал его чуть ли не важнейшей чертой характера хорошего следователя, был разъярен. Эти двое, похоже, возомнили о себе, что они неуязвимы. Но пусть не радуются, он их обязательно достанет. А пока он может здорово подпортить им настроение и дальнейшие планы хотя бы тем, что оба теперь застрянут в Новороссийске на неопределенное время. Это уж ему решать, сколько им придется здесь болтаться. Нет, не зря москвичей не любят в провинции. Действительно, есть в них эти противные черты — высокомерие и независимость. Но он им еще покажет!
Турецкий вышел из отделения и попал в крепкие мужские объятия Плетнева.
— Ты чего? — удивился Турецкий неожиданному проявлению чувств «подельника», как назвал его следователь.
— Радуюсь встрече… — коротко ответил Плетнев. — Тоже подписку дал?
— Я бы не дал, но взяли…
Он вытащил мятую пачку сигарет из кармана и с огорчением стал ее рассматривать.
— Вот что значит спать в одежде…
— Главное — сигареты не раскрошились? — встревоженно спросил Плетнев. — А то страсть как захотелось закурить. А у меня уже закончились.
— Сигареты в порядке, слегка подровняем… — Турецкий закурил и угостил друга. Они стояли друг напротив друга и жадно курили.