- Клянусь Озирисом! Ты прав, солдат! - раздался вдруг чей-то громовой голос и сквозь толпу властно протиснулся гигантского роста мужчина с густой, окладистой бородой, - ты прав, солдат! Только гнусные иудеи могут издеваться над страданиями человека, как я слышал, осужденного в угоду богатым. Вставай, друг мой, я понесу крест твой, будь он хоть свинцовым, клянусь Озирисом и Изидой, не будь я кузнец Симоний из Карнака!
И гигант ухватил крест Спасителя и одним взмахом вскинул его себе на плечи. Но глаза его в ту же минуту вскинули огнем изумления.
- Да он на самом деле точно из свинца, - пробормотал он, - как он нес его до сей поры?
- Великий Аргивинянин! - снова послышался около меня голос Арраима, считай внимательно! Разбойник из Финикии, солдат из Рима и грубый кузнец из Египта! Что скажешь ты о великом посеве скромного плотника из Галилеи?
Вдруг толпа женщин была раздвинута чьей-то белой, но властной рукой и около Назаретянина очутился пожилой, высокий, худощавый иудей в роскошной одежде богатого саддукея. Глаза его блистали дикой злобой, он гневно ухватил Галилеянина за плечо и толкал его вперед.
- Иди! Иди! - только и мог он говорить, задыхаясь от злобы и ярости. Кротко, тихо глянул на него Спаситель.
- Привет тебе, Агасфер, - чуть слышно прошептали его окровавленные губы и он, медленно поднявшись из праха, пошел за Симонием, несшим его крест. Пошел тихо, опершись на руку второго разбойника, приветливо протянутую ему.
Шумя и крича, двинулась за ними толпа, двинулась и группа женщин. Около калитки своего роскошного дома остался один Агасфер, продолжая изрыгать хулу и проклятия вслед осужденному.
В одну минуту очутился перед ним Арраим. Я не узнал его. Это не был уже скромный паломник, это не был ученый, поучающий мудрости мудрых халдеев, это был великий первосвященник Люцифера, его огненный слуга, собравший в себе все великое магическое могущество планеты. Неотразимой силой хаоса сверкали его глаза и непередаваемый леденящий ужас сковал тело злобного Агасфера. Медленно, медленно поднялась рука Арраима:
- Агасфер! - как стальная полоса звучал его голос. - Тебе говорю твои же слова: Иди! Иди! Иди! Доколе Он не вернется - вновь иди! От востока на запад лежит путь твой! Иди! Каждое столетие даю тебе три дня на отдых. Пусть вечно работает мозг твой! Иди! Рассматривай, познавай, раскаивайся! Иди! Вот тебе мое проклятье - Арраима, Царя и Отца Черных! Иди! Именем того, чье имя - Молчание, кто есть Великий Первосвященник Неизреченного, говорю тебе Иди!
И вот Агасфер, как будто во сне, вздрогнул, покачнулся и пошел. Он идет до сих пор, Эмпидиокл, я видел его в тайге Сибири и на улицах Парижа, и на вершинах Анд, и в песках Сахары, и во льдах Северного полюса. Сгорбленный, с длинной развевающейся бородой и горящими глазами, с Востока на Запад идет, умудренный великой мудростью и не менее великим раскаянием.