Генерал с видимым интересом рассматривал Клаву, и ей очень скоро стало не по себе под взглядом этих черных блестящих глаз. Ей очень не понравился этот взгляд и то, как бесцеремонно прошелся он по ее лицу и фигуре. Все это происходило в полной тишине. Генерал молчал, а остальные, по-видимому, не смели говорить без его разрешения. Наконец генерал сказал что-то по-турецки. Голос у него был низкий и сильный, но произносил он слова тихо и медленно.
– Назовите свое имя и звание, – перевел на французский стоявший слева от нее офицер.
– Неверова Клавдия, – ответила она. – Я подданная Российской империи. В греческой армии служила в качестве волонтера. Звания не имею.
Перевода не последовало, и Клава поняла, что генерал конечно же хорошо знает французский язык, как и абсолютное большинство старших офицеров турецкой армии. Он просто демонстрировал свою значимость, дистанцию между ним, генералом, и военнопленной.
Генерал снова сказал что-то – две-три фразы, но эти его слова ей уже не перевели. Однако выражение лиц присутствующих в кабинете офицеров ей не понравилось. По лицам офицеров, в ответ на слова генерала, прошла какая-то волна улыбок, очень определенного свойства, а в глазах появился характерный блеск. Возможно, это и не встревожило бы Клаву, если бы не одно обстоятельство. Янычар не улыбнулся, он нахмурился.
* * *
– Ахалан бикун,[75] Эма.
– И тебе шалом,[76] Решад.
– Как поживает твоя семья? Все ли благополучно?
– Спасибо. У них все в порядке. Вчера получил от мамы письмо. Она пишет, что все здоровы. Отец работает. Саша заканчивает Технион. Будет работать у отца на моторном. А как твои, Решад? Все ли здоровы? Как Надия? Как Йилмаз?
– Божьим промыслом. Все здоровы. Йилмаз пошел в армию, но, думаю, все закончится быстрее, чем их пошлют на фронт.
– Дай бог.
– О чем ты хотел говорить?
– Ты становишься похож на еврея: сразу за дело.
– Такая у меня служба, Эма. Слушаю тебя.
– Мне нужна помощь, Решад.
– Чем я могу помочь, брат?
– Эта девушка… летчица, которую я сбил…
– Кысбалах![77] Эта шармута[78] убила моего брата!
– Она убила его в честном бою, Решад. Как воин воина. Она и меня сбила, если ты забыл.
– Не забыл. Прости, брат. Я злюсь не на нее.
– А на кого?
– На себя!
– ???
– Я бессилен помочь, Эма. Селим-паша хочет ее, и он ее получит. Кисмет.
– Что значит «хочет»? Мы в каком веке живем? Она же военнопленная!
– Она никто! Она пыль под ногами правоверных. Она… Селим-паша генерал и родич визиря!
– И контрразведка не хочет вмешиваться…
– Он не шпион и не предатель. Он командующий округом. И… Эма, ты же уже не мальчик с Адара! Селим-паша турок. Понимаешь? Он турок из знатной семьи, а ты еврей, а я – араб, да еще и немусульманин к тому же. А она… она просто красивая баба, за которой нет семьи. Ты понял меня?