Голос его, прозвучавший в полной тишине, услышал весь зал, и миллионы телезрителей, прильнувших сейчас к экранам своих телевизоров, услышали его тоже.
– Владей нами, великий государь! – провозгласил Лебедев и протянул Виктору корону.
Остолбеневший Виктор бросил быстрый взгляд на Лику и не удивился, увидев в ее руках неизвестно когда и откуда возникший серый каменный шар.
«Вот же стерва!» – с восхищением, граничащим с ужасом, подумал он, но дело было уже сделано.
Зал взорвался от криков, нараставших, как волна цунами, стремительно и мощно:
– Владей!
– Империя!
– А-а-а! Владей!
Сохраняя самообладание, Виктор принял из рук президента Лебедева корону, поднял ее высоко вверх, показывая всем собравшимся, и медленно водрузил ее себе на голову. Сам.
«Сам!»
Зал ликовал и бесновался, но дело было еще не сделано.
Виктор нагнулся к Лебедеву, поднял его с колен и обнял.
– Россия!.. Император!.. Владе-е-ей!
Вот теперь, отстранившись от Лебедева, он смог, наконец, повернуться к Вике. Он обернулся и утонул в сиянии ее глаз.
«Господи, – подумал он. – Господи!»
И, шагнув к ней, поцеловал в губы.
Глава 2
СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Давным-давно. Прошлое неопределенное
Скажите… там…
Чтоб больше не будили…
Пускай ничто не потревожит сны.
…Что из того,
Что мы не победили,
Что из того,
Что не вернулись мы?..
И. Бродский
Шестой день второй декады месяца дождей 86 года до основания империи, планета Тхолан,
[8] Легатовы поля.
Все было кончено. Она знала, что их атака уже ничего не изменит, что «меч упал», и слава гегхских королей ушла в ночь забвения. Она все это понимала, конечно, но у нее еще оставалось право, ее личное право, умереть в бою. Мертвые не знают печали, ведь так? Не ведают они ни боли, ни позора, и горе поражения тоже уже не их горе. Поэтому и была она спокойна, когда вела своих рейтаров в последний бой. Поэтому, а еще потому, что зверь в ее душе изготовился к прыжку, и его холодная ярость выжгла все прочие эмоции Нор. Не случившееся еще не существовало и не омрачало ее бестрепетного сердца.
Она не спала в эту ночь, и прошлой ночью Тайра[9] была милостива к ней и не заглянула в зеленые глаза Нор. Гегх называли это состояние «радой» (с ударением на втором слоге), так же как и последнюю узкую полоску света, недолго остающуюся над морем, когда солнце уже зашло. Радой – последний проблеск живого солнечного света, за которым наступает окончательный мрак. Радой – последняя предельная ясность, которая нисходит на ожидающего смертельной схватки бойца. И многие в лагере гегх не спали в эту ночь, в особенности те, кто еще не успел пролить свою или чужую кровь и только ждал, когда наступит их черед.