— А ты про какой эпизод ему рассказывал? Я знаю?
— А я не помню, по-моему, да. Это когда мы того бандита Мбвангу, ты его видел, по-моему, — не без труда произнес чужое имя Плетнев, — над змеиным гнездом за ноги подвесили, а ручки за спиной связали. Своим вроде ведь был он для этой дряни ползучей, а испугался, все нам рассказал, как на духу! Там же, ты должен помнить, змеи какие, просто жуть — ядовитые, особенно эти… аспиды.
— Ну да, «серпенсы» мы их у себя называли, — проявил высокое знание Щербак, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться уже от таких серьезных «воспоминаний».
— Вот-вот, они самые… — Антон тяжко вздохнул. — Помнишь, сколько они народу нашего, неопытного еще поначалу, положили? И главное, загнулся бы сразу, и дело с концом, а то ведь человеку мучиться приходилось, пока лапти отбросит, — кошмар, как вспомню. И сыворотки у нас же, — помнишь? — не было поначалу… Да, неразумно командиры поступали. Но уж, а кто выжил… да? — Плетнев злорадно засмеялся.
Дело было не в том, знал или нет Долгий зоологию, а в том, как он почти лег грудью на стол, словно Плетнев предполагал прямо сейчас начать и над ним новую, совсем жуткую пытку. А по рассказам подельников он наверняка знал, если и сам не участвовал, что вывезти трупы и спрятать их, чтоб не сразу нашли свои же менты, для таких, как эти спокойные, хладнокровные убийцы, — не проблема.
— Ну, так он-то что? — серьезно спросил Николай.
— Как орешек. Хрусть, и ядрышко наружу! Будто у белочки на зубах. Сейчас этот закончит, приведу Круглова, тоже сядет за «чистосердечное». Но он еще колеблется. Вот и почитаем потом, кто кого ловчей валить станет, ага?
— Ага, — в тон ему ответил Щербак, а потом спросил так тихо, чтоб Долгий мог подслушать, а не услышать: — А у тебя чего-нибудь осталось? Ну, ты понял?.. Пиши! — грозно рявкнул на «писателя». — Нечего, понимаешь, уши оттопыривать!.. — И опять повернулся к Антону.
— На полшприца, — отчетливым шепотом ответил Плетнев.
— О чем речь? — улыбнулся Щербак. — На целый взвод хватит еще…
Невинный, вроде бы разговор, а у Долгого заметно рука задрожала. Нет, этот — не из «отмороженных». А вот второй? Николай взглянул на Антона с вопросом в глазах. И тот поморщился правой стороной лица, что можно было понять, как «колется», но очень неохотно. Другими словами, сводить их вместе сейчас было бы неразумно. Проще прочитать одному фрагменты из показаний другого. Это сильнее действует, тем более когда один из подельников уже готов «заложить» коллегу. Тут уж «раскол» неминуем. То есть когда этот закончит писать, надо его заткнуть в одну из глухих кладовок, — их в помещении, официально взятых агентством «Глория» в долгосрочную аренду, было две. И в разных концах двух совмещенных трехкомнатных квартир. Поэтому один другого слышать не сможет.