Щеткин оскалился:
— Просто у вас интуиция хорошая…
— Поживем — увидим. Но если ты через четыре с половиной часа не будешь здесь…
— Давайте через пять, — предложил неисправимый Щеткин и оскалился.
— Нет, вы посмотрите, он еще и улыбается! — поразился Меркулов.
— Помню, я читал Александра Дюма: невзгоды — это четки, нанизанные на нитку нашей судьбы, мудрец спокойно перебирает их. Правда, хорошо сказано?
Меркулов махнул на него рукой. Посмотрел на бутерброд.
— Пожевать не хочешь на дорожку?
Щеткин покачал головой и, не теряя времени, вылез на карниз.
Меркулов доел бутерброд, включил телевизор погромче и прилег на диван. «Хоть высплюсь, — подумал он. — Пять часов…»
Щеткин потянулся к водопроводной трубе. Перелез, ухватившись за нее двумя руками. Труба как-то нехорошо хрюкнула, но Щеткин уже продолжил свое движение — рядом была пожарная лестница. Правда, она обрывалась, не доходя до первого этажа.
Он добрался до нижней перекладины и повис.
Щеткин вспомнил, как давняя знакомая учила его простейшим приемам медитации. Вероятно, это сейчас было не совсем то, что нужно, но он хотел хоть как-то успокоиться. Он на четыре счета вдохнул через нос, на два задержал воздух и на восемь — медленно выдохнул ртом, уговаривая себя, что так из него выходят все проблемы и неприятности, прошлые, настоящие и будущие… Ну просто нету их… Неприятности, конечно, никуда не делись, но, как ни странно, удалось успокоиться и взять себя в руки. Бешено колотящееся сердце стало биться спокойнее. Щеткин невольно улыбнулся. Ну надо же… Что ж, теперь главное — пятки не отбить.
И он спрыгнул.
Через полтора часа Меркулова разбудил телефонный звонок. Это была секретарша.
— Константин Дмитриевич, — робко сказала она. — Тут конвойные поднялись. Я говорю: нельзя же сидеть в приемной у заместителя генерального прокурора, а они упираются…
Меркулов крякнул, поднялся с диванчика. Открыл дверь, сделал шаг в приемную, потом повернул голову назад и сказал несуществующему собеседнику:
— Щеткин, твою мать, не верю ни единомуслову! Говорил — согласен писать чистосердечное, так и нечего мне тут «Тысячу и одну ночь» рассказывать! — Закрыл дверь и вышел в приемную.
Действительно, конвойные были тут. С автоматами. Это, конечно, ни в какие ворота не лезло. Заметно было, что секретарша чувствует себя крайне неуютно.
— В чем дело?! — рявкнул Меркулов.
— Мы… — начал было один конвойный.
— Молчать, — отрезал Меркулов и повернулся к секретарше. — Клавдия Сергеевна, в чем дело? Я же сказал, обеспечить ребятам отдых? Отправьте их в буфет! Или вот что… — Он посмотрел на конвоиров. — Через дорогу бильярдная есть. Шары гоняете? Вот и хорошо. Раньше чем через три часа вы мне не понадобитесь. Свободны!