Еще до съемок «Камо-грядущего» Буцаева много и долго отговаривали от этой работы. Делали это в основном приятели-каскадеры. Одно дело, говорили они, за кого-то подставляться, падая с крыши и не имея к этому персонажу никакого касательства, и совсем другое — действительно играть растяпу, сгинувшего в дорожно-транспортном происшествии. Не к лицу. Видимо, это были скрытые предупреждения, потому что после выхода фильма в прокат профсоюз каскадеров исключил Олега Буца-ева из своих сплоченных рядов «за фиглярское поведение, не совместимое с высоким званием российского каскадера». Буцаев только пожал плечами: нет смуты большей, чем печаль о милосердии и справедливости, — она возмущает сердце благородного мужа.
Полгода спустя после выхода фильма Буцаев совершил ограбление и в самом деле — «взял» отделение Сбербанка на проспекте маршала Жукова. Он это сделал из любви к искусству — система Станиславского дала сбой: актер вжился в образ и выходить из него не пожелал. Буцаева нашли, арестовали и осудили, с учетом открытых писем кинематографической общественности и личным заступничеством Михалкова (суду так и не удалось выяснить, какого именно, поскольку телеграмма пришла без инициалов), на семь лет с отбыванием в колонии строгого режима и с конфискацией имущества. Через четыре года благодаря амнистии и примерному поведению Буцаев вышел на свободу. Ходили слухи, что в колонии он пользовался заслуженным уважением и даже авторитетом. С одной стороны, болтали, что он давал сотрудникам колонии уроки по рукопашному бою, с другой — излагал заключенным теоретические возможности побега из непроницаемого и запертого помещения.
Осенью 2001 года из Бутырки бежали трое заключенных, и это был первый побег за всю историю Бутырок, если не считать аналогичного трюка иллюзиониста Гарри Гудини, который он исполнил в начале ХХ века по личной просьбе начальника московской тюрьмы: будучи закованным в кандалы и запертым в железный ящик, он, в свою очередь, был внесен в одиночную камеру. У начальника тюрьмы был потом нервный срыв. Так вот, двое из троих современных беглецов сидели в одной колонии с Бу-цаевым. Что само по себе, конечно, еще ничего не доказывает.
А Буцаев тихо-мирно работал во ВГИКе, преподавал актерам сценический бой, иной раз привозил им для лекции какого-нибудь изощренного восточного мастера. Для такого случая заказывался большой просмотровый зал на четвертом этаже, и весь институт сбегался смотреть, как столетний сэнсэй небрежным усилием воли постепенно убирает звук в фильме «Титаник», причем только в тех местах, где рот открывает Леонардо Ди Каприо. Этот новаторский ход открывал совершенно иное прочтение фильма, и грандиозные прокатные сборы и снегопад «оскаров» не представлялись больше уж варварским лицемерием. Во ВГИКе многие плакали.