Шарипову не хотелось идти на это дело. Совсем не хотелось. Он предпочел бы отсидеться на квартире и потом строго спросить с Керима отчет. Однако он не мог себе этого позволить: его авторитет в отряде трещал по швам. После того как он пристрелил того несостоявшегося смертника, не обеспечил медицинской помощью Мусу, раненного пулей из принадлежавшего Бирюкову табельного пистолета… Он очень страдал, несмотря на разнообразные антибиотики, которые ему наугад кололи друзья; лицо заострилось к носу, стало землистым, по коже вздутого живота расплылось угрожающее сине-черное пятно. После смерти Мусы, тело которого закопали в Подмосковье неподалеку от газового коллектора, Шарипов ощутил, что его люди им недовольны. Чеченцы, свободный волчий народ! Они уже начинали подкусывать своего военачальника, посмеиваться над ним в лицо и за глаза… Расправиться с несколькими наглецами, чтобы другим неповадно было, — трудноватое предприятие: все же не Ичкерия вокруг, а Москва, думай потом, куда девать трупы! Кроме того, на оставшихся в живых это могло возыметь обратный эффект. Поэтому Шарипову жизненно важно было показать, что он близок к ним, своим соплеменникам, своим соратникам, что он разделяет с ними все тяготы и все опасности.
Как бы шутя, но на самом деле страшно серьезно Шарипов спросил у Керима, не провалятся ли они на этот раз. Керим ничего не ответил, но Шарипову показалось, что в его пристальных, невозмутимых, как всегда, глазах мелькнула сумрачная тень. И тень, и отсутствие ответа показались Шарипову дурным знаком, но он утешил себя тем, что Керим не отправился бы на такое дело, когда созвездия предвещают неудачу. Все же, до конца не успокоившись, он попытался обратиться к Аллаху, но и от Аллаха успокоения не получил. Шарипова окружал мир, в котором все было смутно, нить его судьбы сплеталась независимо от него, она определялась политическими обстоятельствами, невидимыми интригами в руководстве, звездами, еще шайтан знает чем, и он не мог угадать, какой путь выбрать, чтобы избежать фатального невезения.
Оставалось одно: поступать так, как повелевает долг. Разве не это — путь великих? И он продолжал идти во главе своего отряда, перемещаясь из света в отдаленные области темноты.
В вентиляционную отдушину оперативники Славы Грязнова, конечно, не полезли. Им, а также самому Грязнову, Турецкому и группе захвата, работники «Метро-2» предложили более удобную и быструю дорогу. Она начиналась на Смоленской площади, в приметном желтом доме с башенкой, построенном по проекту академика Жолтовского.