— Это дом уникальный, — с гордостью комментировал общительный полковник ФСБ, с крупным носом и рдеющими щеками, взявший на себя обязанности как сопровождающего, так, отчасти, и экскурсовода. — В нем расположены входы сразу в две системы метро: на Филевскую линию и в «Метро-2».
— Да ведь я слышал, — поддержал беседу Турецкий, — чуть ли не под каждым номенклатурным домом в Москве есть такие входы. Под высотками-то уж точно: под ними же пустоты, они стоят практически ни на чем. Признайтесь, а?
— Ну это все легенды, — не признался фээсбэшник, — которые, скорей всего, возникли из-за этого дома. На самом деле, нигде больше такого нету. Если еще где-то услышите, знайте: это выдумки журнала «Огонек». Понаписали в перестроечные годы всякой чуши… Кстати, название «Метро-2» тоже огоньковцы придумали, а теперь уже и свои его иначе не называют.
Так и не понял Турецкий: то ли румяный полковник искренне делился сведениями, то ли старался напустить побольше тумана, в котором утонула бы истина.
Так или иначе, присутствие полковника ФСБ оказалось необходимым, когда пришло время войти в «Метро-2». Если нелегальные входы в систему пребывали в состоянии неразгаданности и заброшенности, то легальные охранялись, да еще и как охранялись! На посту, где несли вахту мускулистые ребята, ничем не хуже спецназовцев, по виду сущие головорезы, со всех строго потребовали паспорта и служебные удостоверения и старательно их изучили. Только румяный полковник и звонок от генпрокурора помогли переломить ситуацию в пользу наших друзей, но у Турецкого сложилось впечатление, что переломить ее оказалось под силу только двум этим компонентам, вместе взятым. Одного из них оказалось бы недостаточно.
«Сурово работают парни», — с уважением подумал Александр Борисович, ступая на пол выложенного желтоватым кафелем наклонного коридора, уводящего вниз. Если бы не прямоугольники ламп дневного света, через равные промежутки украшавшие стены, выкрашенные в оливковый цвет, с полосами геометрического орнамента, можно было бы вообразить, что, ступая на этот уклон, попадаешь в прошлое. Или в будущее — в представлении советских кинематографистов. Кафельно-оливковое великолепие открывалось аркой, пышно изузоренной снопами пшеницы, скрещенными мечами, пятиконечными звездами, раскрытыми циркулями и еще какими-то атрибутами, вызывающими в памяти строку из песни «Каховка»: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».
«А ведь не исключено, — забрела в голову Турецкому поэтическая мысль, — что там, внизу, на запасном пути „Метро-2“, до сих пор стоит в ожидании боя тот самый песенный бронепоезд. Проржавел уже как пить дать…»