Наконец, оторвавшись от своих невеселых дум, Курт пошел в четвертую палату. Здесь, как и во всех остальных, тоже находился один человек. С этим русским у врача сразу возникла взаимная антипатия, они почти не разговаривали друг с другом. Любые приказания медика раненый выполнял молча, злобно посверкивая глазами или недовольно морщась. К тому же он плохо говорил по-немецки. Когда пациент чего-нибудь не понимал, Курт делал, что требовалось, без лишних слов: переворачивал на другой бок, сгибал ногу, отодвигал руки.
Сейчас при его появлении больной даже не шелохнулся. В этом ничего удивительного нет: после обеда большинство пациентов спали. Прежде чем снять повязку, доктор приготовил тампон и дезинфицирующий раствор, затем дотронулся до плеча больного, чтобы разбудить его. Тот не проснулся, и Курт потряс его посильнее. Опять никакой реакции. И только тут врач почувствовал, что под его рукой находится холодеющее тело: пациент был мертв.
Дорфхайм в ужасе покинул палату и почти бегом направился к главному врачу. Того он перехватил в коридоре у входа в ординаторскую и выпалил:
— Господин Штюнинг, больной из четвертой палаты умер!
— А кто там у нас? Огнестрельное ранение?
— Да, русский угонщик.
Пожилой врач взглянул на него с едва уловимой усмешкой:
— Вы хотите сказать, что он умер от ранения в ногу?
— Я не знаю, от чего. Просто я сейчас вошел, а он мертвый.
— Пойдемте туда! — нахмурился Штюнинг.
И забавная парочка — лысый молодой человек и пожилой с пышной шевелюрой — быстро направилась в четвертую палату.
— Тут уже ничего не сделаешь, — осмотрев покойника, вздохнул главврач. — Похоже, ему ввели препарат, вызвавший остановку сердца.
— Я никаких уколов ему не делал! У меня и мысли такой не было.
— Да в этом никто не сомневается.
— Тогда кто?
— Кто? — откликнулся врач и сокрушенно покачал головой. — В криминальном мире, мой милый Дорфхайм, действуют свои законы. Действия преступников скрыты от глаз нормальных людей. Нам с вами не под силу узнать, кто убил этого человека. В этом может разобраться только полиция. Но даже ей придется нелегко.
— И часто такое случается? — испуганно поинтересовался Курт.
— У нас за пять лет существования это впервые. В других тюрьмах, слышал, бывало. Но крайне редко. Во всяком случае это сенсация. Тем более что погиб иностранный гражданин, подданный другого государства. Представляю, какой шум сейчас поднимется.
— В прессе?
— Насчет прессы я как раз не уверен. Возможно, от нее этот инцидент удастся до поры до времени утаить. А вот полицейскому управлению, увы, придется сразу сообщить. Это моя обязанность. Вот там-то и начнется переполох…