— Вообрази, — Ирина Генриховна сверкнула голубыми очами, — твоя дочь собралась — нет, ты только подумай! — сегодня вечером отправиться на дискотеку! В какой-то бандитский, да еще ночной, клуб!..
— И никакой он не бандитский, и совсем не ночной… Папа, ну хоть ты-то нормальный человек? — с пафосом поинтересовалась Нина. — Ты-то должен понимать, что дискотека — это нор-маль-но! Все наши девчонки давным-давно на нее ходят, никаких, как думает мама, наркотиков и вообще ничего опасного там нет! К тому же там сегодня будет петь сам Май!..
На этом месте в голосе дочери послышались, видимо, давно накипавшие в процессе спора с матерью слезы, а Ирина Генриховна при упоминании имени певца, к которому их дочь, как выяснилось, относится с трепетом, подпрыгнула на месте и едва не задохнулась от возмущения:
— Саша, ты слышал? Слышал?.. Май!.. Этот безвкусный, безголосый, отмороженный визгун… Да кто ж такого пригласит в приличное место?!
— Тихо, девушки! — Александр Борисович с некоторым усилием подавил улыбку при виде возмущения жены. — Давайте-ка разберемся, разложим все по полочкам: во-первых, где находится упомянутый клуб? С кем ты, Нинка, намылилась туда отправляться и…
— Ни с кем! Никогда в жизни ни в какое злачное место я ее не отпущу!.. — перебила мужа Ирина Генриховна.
В следующие несколько минут обе — и мать, и дочь — вопили каждая о своем и, что самое ужасное, одновременно. По крайней мере, именно так воспринимал это Александр Борисович. Некоторое время Турецкий растерянно глядел на разбушевавшуюся часть своего семейства, а потом, немного поколебавшись, стукнул — правда, не слишком сильно — кулаком по столу… Эффект превзошел все его ожидания.
Сан Борисыча округлившимися от изумления глазами, самое главное — замолкли они тоже обе и одновременно. Что говорить дальше, Турецкий понятия не имел и ощутил в душе в этой связи тихую, но возраставшую в геометрической прогрессии панику. Выручила его Нина.
— Папочка, — сказала она жалобным голосом, — но ведь я же хотела совсем ненадолго, пока вы с мамой вернетесь с оперы, я буду уже дома… Просто надо мной девчонки смеются, что меня никуда не отпускают…
Сказанное дочерью дошло до Турецкого не то чтобы сразу. Какое-то время он молча смотрел на дочь, потом медленно перевел взгляд на жену и негромко поинтересовался:
— И с какой такой оперы мы… должны прийти?..
Ирина Генриховна, с точки зрения Александра Борисовича, могла хотя бы для приличия смутиться, но она и не подумала это сделать.
— Как — с какой?.. К слову сказать, люди интеллигентные знают, что правильно следует говорить не «иду на оперу», а «иду в оперу», соответственно, приходят они не «с оперы», а «из оперы»…