— Вересаев вернулся в Москву вчера, в пятницу, во второй половине дня, — начал Антон. — В «Шереметьеве» его встречал водитель на персональной машине Дмитрия Михайловича. Резонно было предположить, что из аэропорта Вересаев отправится домой. Не удивительно было бы, если он поехал к любовнице, если таковая имеется, или, по крайней мере, на работу. За время отсутствия могло накопиться много дел.
— Он отсутствовал, а все дела решал по телефону, — вставил Щеткин.
Пропустив его реплику мимо ушей, Плетнев продолжал:
— Вересаев же сделал то, что меньше всего можно было ожидать: из аэропорта, в четвертом часу дня, поехал в городскую регистрационную службу, где подал договор купли-продажи здания на Новокузнецкой улице. Того самого, в котором было обещано помещение для фонда «Рукопожатие».
— Что ж он, в Австрии подготовил документы? — оторопел Петр.
— Слушай дальше, — торжествующе сказал Турецкий. — Самое главное впереди.
— Из документов получается, что за границей Вересаев представлял интересы ведомства, владеющего этим зданием. Хотя на это не имеет никаких прав. Значит, он продал каким-то иностранцам здание, скорей всего, подделав доверенность. Вот что ему требовалось. Своим отказом Свентицкий его задачу усложнил, но отнюдь не помешал содрать с иностранцев деньги. Если бы Вересаев уговорил генерала приобрести мифические акции, он подвел бы его под монастырь.
— Погоди, Антон, — перебил его Александр Борисович. — Ты все время называешь этих покупателей иностранцами. А это, возможно, наша фирма, находящаяся в Австрии.
— Ну, это я условно, для простоты.
— Мне в данном случае безразлично, кому загнал Вересаев чужое здание, — сказал оперуполномоченный. — Я хочу понять, как это отразится на нашей работе?
Наступила минутная пауза, после чего Турецкий сказал:
— Вопрос сложный. С одной стороны, работа облегчается, поскольку отпадают две версии: музейная и рейдерская. В обоих случаях Свентицкий не являлся для мошенников существенной помехой. Осталась третья — военная, то есть месть судимых военнослужащих и сержант Алферов. То, что он пытался покончить с собой, о многом говорит. По сути, это признание собственной вины. Но все-таки проверку Вертайло нельзя бросать на полпути.
Антон сказал:
— Если Алферов все-таки невиновен, наша работа усложнится. Сами понимаете почему.
— Ясный перец, — кисло вздохнул Щеткин. — Мы же для простоты рассматривали только близлежащих, а теперь придется прочесать и иногородних.
— Да, давайте доведем версию с Вертайло и Гайворонским до логического конца, — решительно сказал Турецкий. — Если тут дело не выгорит и Алферов не виноват, тогда займемся другими областями.