— Это нелегкая работа. Там ведь не только рисовать. Нужно искусственно состарить холст, подобрать соответствующие краски. Потом уже рисовать. Очень кропотливая работа. За тридцать лет мой знакомый нарисовал всего три картины Айвазовского. Но сделал безупречно, продал за бешеные деньги, очень богатый человек. Правда, деньги постепенно расходятся. Скоро будет за Петрова-Водкина рисовать. Меня часто уговаривали делать такие копии, у меня получилось бы. Только я лучше милостыню просить стану, чем где-то красоваться под чужим именем.
— Художники только живопись подделывают? — поинтересовался Александр Борисович.
— Почему только живопись? Можно и графику, только это дешевле стоит. Можно и скульптуру, только это никому не нужно. Мелкие формы подделывают, ювелирные изделия. Есть такие умельцы, что с эмалью работают. Вы не поверите, мой знакомый дома, пользуясь самой что ни есть обычной посудой, сделал яйцо Фаберже. Это же вообще с ума сойти! Таких умельцев на всю страну два или три человека.
— Вы-то почему отказываетесь от таких выгодных заказов?
— Я — гордый. Я работаю только для души.
— Сам-то ты много наработал, по «обезьянникам» сидя? — фыркнул смешливый.
— Много, друг, — совершенно серьезно ответил Хачик. — Я вот прямо сейчас три картины написал.
— Ишь ты! Можешь, покажешь? Может, выставку устроим или, как она там называется, вернисаж?
— Рано для выставки. Они пока только здесь. — Он постучал указательным пальцем по голове, после чего внимательно посмотрел на Александра Борисовича. — Хочешь, я тебе одну картину подарю? С деловым настроением. Повесишь в кабинете.
Это было сказано таким проникновенным тоном, что у бывшего «важняка» язык не повернулся бы отказаться. Но и согласиться в данной ситуации выглядело бы насмешкой над пожилым неудачником. Дурацкая ситуация разрешилась сама собой благодаря лязгу открывающейся двери. Вошедший старшина кивнул Турецкому:
— Выходите.
В коридоре его нетерпеливо поджидал майор — начальник отделения. Не хотел обращаться к Турецкому при других задержанных.
— Александр Борисович, произошло досадное недоразумение. Ну что же вы моим идиотам сразу не сказали! — с легкой укоризной в голосе произнес он. — Надо же все делать по-свойски. Приносим наши извинения.
— Они все правильно сделали, майор. Тут полностью моя вина, с головы до ног. У меня не имеется никаких претензий к вашим людям.
— Ну, тогда спасибо.
Они пошли по коридору по направлению к выходу.
— Помнится, у меня при себе была книжонка, «Старик и море».
— Я знаю, никуда не делась, сейчас получите. Ни о каком деле, конечно, и речи быть не может, даже в голову не берите, Александр Борисович. Вы свободны, как пташка. Может, вас довезти, куда требуется? Если не против, то хорошо бы ко мне в кабинет на рюмочку. Для поднятия тонуса.