Санаев отправил пулю на экспертизу, но и без выводов экспертов почти никто не сомневался: стреляли из того же пистолета, что и в генерал-лейтенанта.
В состоянии здоровья Свентицкого наметился заметный прогресс. Он с помощью медсестры вставал, доходил до туалета. Если первое время дремал или лежал не раскрывая глаз, то сейчас наоборот — спал мало, читал запоем — весь был обложен книгами и газетами, которые большими порциями приносила Наталья Викторовна. Сейчас она приходила реже, чем раньше. То, бывало, появлялась по два раза на дню, а теперь ходит через день. Оно и понятно — дело пошло на поправку, можно не беспокоиться.
Когда Плетнев принялся его расспрашивать, выяснилось, что фамилии людей, претендующих на обещанный фонду особняк, генерал не знал.
— Представлялись только по имени-отчеству. Затрудняюсь сказать, настоящие или вымышленные. Тогда я не думал, что это могут быть преступники.
— Визиток не оставляли?
— Нет. Первым приходил Дмитрий Михайлович — директор фирмы, размещавшейся в этом особняке до реставрации. Говорил, что они там располагались долго, их телефоны указаны во всех справочниках. Переезд надолго выбьет их из колеи.
— Он предлагал уступить особняк на выгодных условиях?
— Точно. Давал взамен другое, на окраине, где-то возле кольцевой дороги, и приплачивал фонду деньги.
— Предложение заманчивое?
— Поймите, я не волен распоряжаться предоставляемым имуществом. Нас пускали в гости, особняк не наша собственность. Без устали объяснял ему это, однако он продолжал настаивать, предлагал превратить фонд «Рукопожатие» в акционерное общество. Говорил, что их фирма объединяется с белорусской, и если я стану артачиться, мне несдобровать. От меня угрозами ничего не добьешься. Я его отшил. Вдобавок мне казалось, что он блефует. Насколько я знаю, подобные переговоры ведут не главы предприятий. Этим занимаются юристы. Действительно, после Дмитрия Михайловича ко мне стал ходить юрист Владимир Иосифович. Язык у него подвешен — будь здоров. На все мои доводы находил десяток контрдоводов. Единственное, что меня удерживало от продажи особняка, — улыбнулся Свентицкий, — так это то, что он чужой. Разве можно торговать чужой недвижимостью?! Оказалось, можно, Владимир Иосифович объяснял мне замысловатую комбинацию, в результате которой дорогостоящий актив, то есть дом, отойдет в собственность какой-то белорусской фирмы. Я понял, что дело связано с фальшивыми документами, и выставил юриста из кабинета.
— И больше с ним не общались, — полуутвердительно сказал Плетнев.
— Ошибаетесь. Нахал приходил еще раз. Почти с тем же предложением. Разница состояла лишь в том, что в придачу меня обещали сделать владельцем десяти процентов акций. Я так и не понял, у кого остальные девяносто процентов. Он сыпал каким-то цифрами, но я его и слушать не стал, снова выставил в буквальном смысле слова. Взял за шиворот и вытолкал.