Сенор подумал, не видит ли он перед собой Гашагара, о котором его так туманно предупреждал Повешенный, но потом решил, что для зловещего колдуна стальной воин слишком уж прямолинеен, а значит, у герцога Йерда имелись и другие враги. Незавершенному оставалось только гадать, чем же досадил настоящий герцог (если таковой вообще существовал) хозяину трупов.
– Ты не знаешь, кто я, зато я знаю тебя очень хорошо, – продолжал голос из-под маски. – Это преимущество всегда останется за мной. Я открою тебе истину лишь незадолго до твоей смерти, когда ты уже не сможешь видеть и говорить, а сможешь только слушать. Надеюсь, это сделает твою смерть совсем приятной...
– А теперь оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Я умею пытать. Мои слуги будут рядом. Не советую пытаться бежать, – они очень любят свежее мясо и мне будет трудно удержать их от соблазна...
Это было уже кое-что. Намек на месть, о которой Сенор до сих пор не вспоминал. В любом случае, ему предстояла достаточно нелепая смерть.
* * *
Когда силуэт Воина В Железном Панцире растворился во тьме, а неподвижные светящиеся фигуры глонгов стали казаться предметами обстановки, герцог начал думать о том, как сохранить все, чего он мог лишиться, если угрозы его нового врага осуществятся. Теперь он вспомнил и о женщине, которая невольно оказалась причиной его плачевного положения. Вполне возможно, что он попал в тщательно расставленную ловушку. От этой мысли у него пересохло в горле.
Когда он снова обрел способность трезво соображать, то попытался выяснить, с ним ли еще остальные амулеты. Он не мог видеть своих рук, вывернутых за спину, более того – его связали так, что кисти не касались каменного столба. После многочисленных попыток, мучительных для пленника, но незаметных для глонгов, ему удалось провести по поверхности камня тыльной стороной ладони. Когда Сенор почувствовал, что перстень цепляется за ее шероховатости, в нем зародилась слабая надежда на спасение, хотя до сих пор он ни разу не пользовался амулетом Бродячего Монаха.
Закинув назад голову, он попытался таким же образом определить, надет ли на нее стеклянный обруч, которого уже давно не замечал, словно тот был частью его тела. Но стальная пластина, торчавшая из хитина и защищавшая затылок от удара сзади, помешала ему сделать это.
Сенор еще не представлял себе, как сможет освободиться. Он посмотрел на глонгов, стоявших по обе стороны от него. Мертвецы, возвращенные к жизни, оставались неподвижными, как ужасные изваяния, только в темных провалах глазниц по-прежнему еле слышно копошились черви.