Дрейк, рассмеявшись, покачал головой:
– Ты отказываешь себе в собственных желаниях, Розалинда. Когда тебе надоест делать вид, что ты выше обычных человеческих страстей? Когда ты начнешь жить настоящей жизнью, вместо того чтобы описывать ее в книгах, репетировать в пьесах или подсчитывать на счетах? По-твоему, ни один мужчина не может быть достаточно хорош для леди Задранный Нос?
Она, нахмурившись, посмотрела на него и сникла. Он обидел ее! Проклятие, она уже совсем не тот кремень, что раньше.
– Я затыкаю свой чертов рот, – произнес он с раскаянием.
Розалинда смирила свою раненую гордость, хотя это далось ей с огромным трудом. Но как бы ни был он жесток, они должны пожениться. Признаться Дрейку в поражении – это ужасно, но во сто крат ужаснее станет потеря дома. Она погибнет без Торнбери-Хауса.
– Послушайте, уважаемый сэр, – начала она дрожащим голосом, – чтобы сохранить этот дом, я бы вышла замуж и за тролля, если бы того потребовала королева Пожалуйста, Дрейк, давай оставим эти разговоры. Мы ведь уже подали друг другу руки, помнишь, когда заключили союз против Тедиеса? И можем сделать это снова. Если говорить откровенно, ты мне нужен, Дрейк. Нужен. Я устала, так устала бороться в одиночку!
Слова давались ей с неимоверным трудом, но она готова была повторить их еще сотню раз, лишь бы достичь цели.
Когда в ответ он положил руку ей на плечо и ободряюще погладил по спине, она вздохнула и продолжила.
– Я не стану просить любви. Разве можно ожидать этого от брака? Но давай останемся друзьями, объединим свои силы ради дома. Обещаю не ревновать, когда ты будешь проводить время с любовницами.
Он убрал руку и удивленно покачал головой.
– Бог мой, сколько же у тебя честолюбия, сколько решимости! Мне бы половину твоего напора, и сейчас я был бы уже самым богатым человеком в мире.
Она смущенно пожала плечами и, повернувшись, посмотрела ему в глаза.
– Значит, это хорошо?
– Хорошо или плохо, но такая уж ты есть.
Он взял ее за руку, усилием воли подавляя голос плоти.
– Вот и хорошо, Роз. Договорились. Я женюсь на тебе. И да простит нас Господь за циничные мотивы, которые движут нами.
– Знаешь. Дрейк, – произнесла Розалинда много позже, с трудом ворочая языком, – теперь, когда я тебя узнала получше, могу сказать, что ты не так уж несносен.
– Высокая похвала от тебя, девица. – Дрейк поднял свой бокал в молчаливом приветствии и осушил его до дна. – Ты – как прекрасное вино, Розалинда. С каждым годом становишься мягче. Ручаюсь, что лет через сто тебя уже можно будет пить.
– Квиты, – хихикнула Розалинда и отхлебнула из своего бокала.