Джастин смотрел на Эвелину с такой любовью, что от одного его взгляда у нее по коже побежали мурашки. С того момента, когда он спас ее и Эвелина избавилась от последних сомнений в его преданности, ее любовь к нему стала всепоглощающей. У Эвелины по-прежнему не оставалось времени, чтобы окончательно разобраться в своих чувствах к Джастину. В чувствах, которые ей становилось все труднее скрывать. И вряд ли она когда-нибудь сможет до конца понять, что творится в ее сердце. И захочет ли она когда-нибудь это сделать?
– Отлично, – пробормотал Джастин. – Он еще раз ободряюще пожал ей руку, а потом отпустил ее.
Они подошли к обшарпанной двери, которая когда-то была белой, но со временем приобрела чудовищный грязно-серый цвет. Лакей в ливрее вежливо постучал. Несколько минут они ждали перед закрытой дверью.
– Определенно дома кто-то есть, милорд, – сказал лакей. – Я заметил, как кто-то выглянул в окно.
Наконец они услышали шаркающие шаги и щелчок щеколды. Дверь со скрипом отворилась, и показалась растрепанная женская голова.
– Батюшки-светы! Да вы копия вашей матушки, царствие ей небесное!
Дверь отворилась шире, и неряшливо одетая полная женщина в замызганном фартуке пропустила их в переднюю.
– Проходите, проходите, гости дорогие.
Они молча вошли.
Комната была погружена в полумрак, и Эвелина ждала, когда глаза привыкнут к темноте. В доме пахло жареным луком и пивом. Из-за низкого потолка создавалось неприятное впечатление замкнутого пространства, тесноты и давящих стен. Однако в комнате было довольно чисто.
Женщина, волнуясь, вытирала полные руки о фартук. У нее было широкое и плоское, как блин, лицо, глубоко посаженные глаза, круглые румяные щеки, нос кнопкой, пухлые губы и круглый подбородок.
– Я – Дора. Дора Плам. Наверное, вы меня не помните. Последний год перед смертью вашей матушки я служила у нее горничной.
Слабый проблеск воспоминания мелькнул в голове Эвелины.
– Мне кажется, я припоминаю вас, но очень смутно. Мне очень жаль.
Женщина теребила руками края грязного фартука.
– Ну да, конечно, вы тогда были совсем малышкой. Ходили как хвостик за отцом и за этим его человеком, как его там?..
– Салливаном? – подсказал Джастин.
Женщина кивнула и прикусила губу. Дора то бросала на гостей полные тревоги взгляды, то снова опускала глаза. Эвелине захотелось разрядить обстановку.
– Как вы уже догадались, я – Эвелина Амхерст. А это лорд Баркли.
– Ваш отец всегда говорил, что когда-нибудь вы вернетесь и станете здесь хозяйкой.
Эвелина нахмурилась.
– Почему он так говорил?
Женщина показала рукой на стулья, стоящие в общей комнате.